Завершилось слушание второго дела Михаила Ходорковского и Платона Лебедева
Светлана Бочарова
Михаил Ходорковский готов умереть в тюрьме, чтобы добиться превращения России в правовое государство. Об этом он заявил в своем последнем слове на процессе по второму уголовному делу против экс-руководства ЮКОСА. После выступления Ходорковского судебное слушание завершилось. Приговор будет объявлен 15 декабря.
Во вторник в Хамовническом суде Москвы завершилось слушание второго уголовного дела в отношении экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО МЕНАТЕП Платона Лебедева.
Выслушав реплики защиты и последнее слово Ходорковского, суд удалился в совещательную комнату для постановления приговора. Приговор, как объявил судья Виктор Данилкин, будет объявлен утром 15 декабря.
Сторона защиты начала выступать с репликами накануне, после двухчасового выступления прокурора Валерия Лахтина, который обвинил Ходорковского и Лебедева во лжи, а прессу, освещающую процесс, в ангажированности. В понедельник Лахтину ответил только Ходорковский, вернувший прокурору его обвинения во лжи. Во вторник Лахтину отвечали адвокаты Ходорковского Вадим Клювгант и Юрий Шмидт, а также Лебедев, называвший прокурора исключительно «всемирно известным нефтяником» Лахтиным.
Адвокаты и подсудимые накануне четыре часа дожидались протокола со стенограммой выступления Лахтина, рассказал Лебедев. «И оно того стоило!» — заверил подсудимый. В протоколе, заверенном подписью и печатью судьи Данилкина, содержатся пассажи, произнесенные Лахтиным от имени суда. «Ссылки Лебедева на то, что наличие у нефтедобывающих предприятий (ЮКОСа) незначительной прибыли опровергают обвинение в хищении, расценивается судом как способ избежания ответственности путем неверной интерпретации фактов», — процитировал один из таких пассажей Лебедев. Накануне похожие цитаты приводил Ходорковский. Он сделал вывод, что Лахтин читал суду заготовку будущего обвинительного приговора. Клювгант обвинил Лахтина в попытке подменить собой суд «под видом реплики и выступления в прениях».
«Им не вы нужны, ваша честь, а ваши подпись и печать», — заявил судье Клювгант. Наряду с прочими обстоятельствами он попросил Данилкина учесть и это при вынесении приговора.
И адвокаты, и Лебедев вновь заявили, что прокуроры не доказали в суде ни одного из предъявленных подсудимым обвинений, а Лебедев отметил, что суду «придется оценить новый вид «хищения» нефти, который заключается в продаже нефти добросовестным приобретателям с рентабельностью свыше 20%». В заключение своей речи Лебедев выразил уверенность, что «если есть добросовестность, то все легко».
Как и ожидалось, экс-глава МФО МЕНАТЕП отказался от последнего слова, сказав, что намерен произнести его «в другом месте».
Ходорковский же, напротив, воспользовался правом на последнее слово, сказав, что для него это «очередная возможность оглянуться назад». О сути своего дела он говорить не стал, выразив уверенность, что «все, кто хотел что-то понять, давно всё поняли».
«Я думаю, признания вины от меня никто всерьёз не ждет. Вряд ли сегодня кто-нибудь поверит мне, если я скажу, что похитил всю нефть своей собственной компании. Но также никто не верит, что в московском суде возможен оправдательный приговор по делу ЮКОСа», — заметил подсудимый.
Ходорковский рассказал, что вспоминает свой последний день на свободе в октябре 2003 года, а также дни сразу после ареста, когда ему сообщили, что экс-президент Владимир Путин «решил, что мне «хлебать баланду» 8 лет». «Тогда в это трудно было поверить», — признался Ходорковский.
Величина сроков, запрошенных для него и Лебедева прокурорами (по 14 лет колонии общего режима), навела Ходорковского на мысль о том, что за прошедшие годы его стали «больше опасаться», «а закон уважать еще меньше». Так, перед первым процессом власти озаботились тем, чтобы отменить судебные решения, которые препятствовали вынесению обвинительного приговора, а теперь делать этого не стали. «Решили, что и так сойдет. Тем более что отменять пришлось бы 60 судебных решений», — отметил подсудимый.
Вместо юридической стороны своего дела Ходорковский решил сказать о надежде, которая, по его словам, «живет даже здесь, в здании Хамовнического суда, когда мне уже почти 50 лет».
Подсудимый вспомнил, как с 80-х годов прошлого века он вместе со всей страной жил надеждой: сначала на перемены, потом на экономическое процветание, затем на то, что благоприятная нефтяная конъюнктура позволит построить правовое государство с развитым гражданским обществом.
Эта надежда не оправдалась, но она вернулась с приходом нового президента Дмитрия Медведева, отметил Ходорковский. Инициативы Медведева саботируются бюрократией, «а саботаж лишает нашу страну перспектив», убежден экс-глава ЮКОСа. «Кто будет модернизировать экономику? Прокуроры? Милиционеры? Чекисты? Такую модернизацию уже пробовали — не получилось», — напомнил Ходорковский.
По мнению Ходорковского, и страна, и государство больны, так как первая мирится с тем, что бюрократия «в своих интересах держит по тюрьмам десятки, если уже не сотни тысяч талантливых предпринимателей», а второе — «разрушает свои лучшие компании, презирает своих граждан и доверяет только бюрократии и спецслужбам».
«Как сможет Москва стать финансовым центром Евразии, если наши прокуроры в публичном процессе прямо и недвусмысленно, как 20 или 50 лет назад, призывают признать стремление к увеличению производства и капитализации частной компании преступно-корыстной целью, за которую надо сажать на 14 лет?» — спрашивал Ходорковский, говоря уже непосредственно о своем деле.
Значение процесса по второму делу ЮКОСа «выходит далеко за рамки наших с Платоном судеб», оценил Ходорковский. Он убежден, что за вторым делом ЮКОСа следят «миллионы глаз в надежде на то, что наша страна наконец станет страной свободы и закона, где закон выше чиновников». По его мнению, неспособность суда защитить право собственности и человека, на которого давят силовики, заставляет многих людей забыть о том, чтобы реализоваться в России.
По словам Ходорковского, люди, заинтересованные в том, чтобы он остался в тюрьме на всю жизнь, есть до сих пор. «Но пока они добились обратного: из нас, обычных, в общем-то, людей, сделали символы борьбы с произволом», — отметил Ходорковский.
«Я человек не идеальный, но я идейный. Мне, как и любому, не нравится жить в тюрьме и не хочется здесь умереть. Но, если потребуется, у меня не будет колебаний. Моя вера стоит моей жизни. А ваша, уважаемые оппоненты? Во что вы верите? В правоту начальства? В деньги? В безнаказанность «системы»? Я не знаю, вам решать», — обратился Ходорковский к прокурорам.
В заключение он также обратился к судье Данилкину, сказав, что «не в нас с Платоном дело, во всяком случае, не только в нас». «Дело в надежде для многих наших сограждан, — пояснил Ходорковский. — В надежде на то, что суд завтра сможет защитить их права, если каким-то очередным бюрократам-чиновникам придет в голову эти права нагло и демонстративно нарушить». Экс-глава ЮКОСа заверил, что хорошо понимает, как судье «непросто и, может быть, даже страшно», и предсказал, что «давление обязательно будет, и мы все знаем, как и через кого оно будет происходить» . «Я желаю вам мужества», — пожелал Ходорковский.
Речь Ходорковского была встречена аплодисментами, зрители скандировали «Свободу!» так громко, что судье Данилкину пришлось буквально перекрикивать зал, объявляя дату оглашения приговора. Попыток остановить сторонников Ходорковского (обычно эмоциональных зрителей выгоняли из зала) на этот раз предпринято не было.
Цивилизация
