Цивилизация
— У всех регионов в прошедшем году снизились доходы. Новосибирская область — не исключение. Как верстали бюджет-2010, удалось ли приблизить его параметры к докризисному уровню?
— Новосибирская область не сильно теряет по объему производства и доходам бюджета, хотя, безусловно, потери есть.
У нас нет зависимости от каких-то отраслей, очень сильно диверсифицирована экономика: есть нефтедобыча, но она такая маленькая, что изменение внешних условий не может повлиять на общий показатель, у нас есть уголь, металлургия, машиностроение, наукоемкие производства. Во-вторых, у нас нет крупных производств, которые бы давали несколько десятков процентов валового продукта и дохода в бюджет. У нас самый крупный налогоплательщик – это инфраструктурные производства, естественные монополии – РЖД, энергетика. А средний размер промышленного предприятия – человек 500–600 работающих, от 1,5 до 5 млрд руб. объем производства.
Поэтому в целом по валовому региональному продукту мы теряем 4%, по промышленной продукции — 6%. В среднем Россия больше потеряет. По доходам мы потеряем процентов 6 в этом году. В основном потеряем налог на прибыль.
Ну а сформирован бюджет будущего года в самом общем виде примерно на уровне текущего 2009 года. Тут я рассуждаю так: безусловно, показатели динамики в будущем году будут позитивными, экономика будет расти и в целом в России, и в нашем регионе больше, чем в среднем по России.
В то же время 2010 год будет временем серьезных структурных преобразований в экономике. Экономика все равно войдет в него с большими обременениями и кредитами, экономика войдет в следующий год с очень острой потребностью обновить продукцию и качество этой продукции, потому что рынки упали, конкуренция возросла. Поэтому в такой период я не жду от экономики большого роста зарплат, инвестиций, не жду сильного прибавления налога на прибыль, потому что вряд ли в таких условиях стоит ждать такого роста рентабельности.
В общем, мы экономический прогноз делаем с ростом от 3% до 5% (в докризисные годы у нас не было года, чтобы рост был меньше 10%, мы удвоили ВРП за 8 лет, хотя Владимир Путин ставил задачу за 10).
— К помощи федерального центра обращался ли ваш регион, кредиты брались?
— Брались и обращались. Я был бы плохим губернатором, если бы не обращался. На помощь регионам в бюджете страны было запланировано 300 млрд руб: 150 на дотации, безвозмездную помощь и 150 млрд – на кредиты. Доля Новосибирской области, так, если по среднему, — одна пятидесятая в стране.
Поэтому мы могли 6 млрд просить, но вряд ли это было возможно. В конце концов мы получили около 1 млрд рублей помощи и 500 млн оформили кредит.
Но в целом у нас в этом году объем внутреннего долга уменьшился. То есть мы гасили старых облигаций в этом году больше, чем взяли заимствований. 1,8 млрд погасили, а привлекли 500 млн бюджетного кредита и 600 млн банковских. То есть у нас нет по итогам финансового года возросшей задолженности.
Но ухудшилась ситуация с развитием. Мы очень сильно должны были сократить программы ремонтов, были такие антикризисные решения в начале года, когда не разрешалось никому ничего приобретать без моего личного разрешения, ни один контракт, ни один конкурс не регистрировался финансовым органом, только я мог дать разрешение.
— А если сравнивать сигналы, которые правительство посылало регионам в конце прошлого и нынешнего года?
— В 2008 году специального совещания с регионами, чтобы кто-то сказал, что кризис будет проходить так, так и так, такого не помню. Это состояло из целой серии мероприятий. Четвертый квартал прошлого года был очень насыщен: президент проводил в учащённом режиме президиумы Госсовета, в которых всегда 10–15 губернаторов участвовали. На таких совещаниях всегда кто-то выступает от правительства. Председатель правительства тоже провел в учащенном режиме несколько совещаний. Очень нацеленным на преодоление кризиса было выступление председателя правительства на съезде «Единой России», где вносились управленческие новации.
В этом году еще до принятия закона о бюджете 2010 года и всех поправок мы уже имели от правительства управленческий сигнал, что и как будет. С транспортным налогом, конечно, не очень получилось, неуклюже.
— То есть вы успели внести в бюджет повысившуюся ставку?
— Мы как раз особо не стали включать в бюджет, потому что транспортный налог имеет очень сильную инерционность. Физические лица, которые являются сегодня плательщиками на две трети, платят транспортный налог за текущий год в начале следующего. Поэтому если мы вводим ставку на 2010 год изменившуюся, то население мне заплатит не в 2011-м.
У нас бы это не вызвало никаких вопросов, если бы не стали шуметь, Госдума не устроила бы шоу.
Мы просто отиндексировали ставку на 30%. У нас очень большие льготы, ставка не менялась три года – мы просто сказали, за 3 года мягко индексируем, это заложено в бюджет, как Минфин считает, что доходы у нас уже состоялись. Нам не пришлось ничего менять, но законопроект я отозвал. Его не могли принять до принятия федерального закона, а когда федеральный закон претерпел изменения, то я просто закон отозвал. Я сказал, на фоне принятия бюджета я не буду педалировать эти поправки. Мы внесем их позже.
— А если сравнивать степень социально-экономического оптимизма, которая исходит от правительства в четвертом квартале прошлого года, и нынешнюю?
— Степень оптимизма и пессимизма не изменилась. По-прежнему Минфин, но ему так и положено, исповедует консервативный подход. Его позиция мне понятна. Другое дело, когда у меня финансисты выступают с такой жесткой консервацией, я говорю, что стратегически вы не совсем правы. Я противник жестких финансовых ограничений на развитие. Если мы сегодня не вкладываем в дороги, аэропорты, другую инфраструктуру, а размещаем резервы за рубежом, это не совсем правильно. Надо максимально стремиться к укреплению бюджета в будущем. Россия настолько отличается от большинства стран мира — размерами, низкой плотностью населения, климатическими условиями, изношенностью инфраструктуры, — что для нас фактор времени сегодня приобретает совершенно особое значение. Нам некогда выжидать.
Нас сейчас не может устроить термин «стабильность», нам нужно развитие.
— В этом году была изменена процедура назначения губернаторов, и полпредства оказались выключены из этой процедуры. Теперь их роль играет «Единая Россия». Как вы считаете, в вашей лично губернаторской жизни изменит это что-нибудь?
— Пока ни назначался, ни избирался. Может быть, какие-то нюансы есть, они всегда есть, потому что и с полпредствами отношения носят определенный характер, и с «Единой Россией», тем более что этот вопрос (выдвижения кандидатов в губернаторы) решается больше в Москве, а не региональной организацией. Для действующих губернаторов эта процедура не принципиальна. Надо просто работать, делать свое дело, а там уж тебя оценят. А вот для тех, кто приходит в первый раз, может быть это (различие процедур) принципиально.
— А ощутили ли вы, может быть, что политическое влияние вашего полпредства уменьшилось?
— Ну... Полпредства сейчас не столько политические функции выполняют, сколько координационно-интеграционные. Они пытаются объединить регионы округа для решения задач более масштабных, полпред организует обмен опытом, добавляет конкретики в контроль со стороны федерального центра. А потом ведь главное решение принимает глава государства, и какими бы ни были процедуры, самые разные общественные и политические институты формируют его восприятие того или иного губернатора. Он ведь часто встречается и с полпредами, и они свое мнение о том или ином губернаторе всегда могут донести. Так что, думаю, при принятии решения (о назначении губернатора) мнение полпреда учитывается. Форма изменена, а суть все равно сохраняется.
— У вас еще нескоро истекает срок полномочий, но мы обязаны спросить: претендовать на переназначение будете?
— Сейчас претендовать – это не то немного слово. Это когда к выборам готовишься, тогда решаешь: иду я на выборы или не иду.
Но на вопрос, есть ли у меня стремление уйти, собираюсь ли написать заявление по собственному желанию или в связи с болезнью – нет, не собираюсь.
Здесь главное — способность к обновлению. Если обновляться самому, то большой срок работы не является большим минусом. Если же человек так устроен, что он не способен к обновлению, что он любит гордиться тем, что сделано, тогда большой срок, конечно, это сложно, а я все-таки уже и губернатором 10 лет, а если сюда еще добавить 6 лет мэром Новосибирска – уже 16 лет, непростых лет.
— Недавно в Пермском крае, как известно, случилась вопиющая история с «Хромой лошадью». И несмотря на то, что в ней не было прямой ответственности губернатора Олега Чиркунова, он все равно заявил, что поставит вопрос о доверии перед президентом. По вашему мнению, такая практика, которой прежде в России не было, правильна ли она с точки зрения демократических процедур?
— В моем понимании — правильная.
Я за это (Чиркунова) уважаю. Я бы в его ситуации не просто поставил бы вопрос о доверии, но поставил бы его в самой острой форме.
Понятно, невозможно все спрофилактировать, в каждой трагедии много различных факторов. Но важно понимание, что ты сделал все, чтобы предотвратить трагедию.
Очень важно держать ответственные службы в напряжении. Меня часто упрекают, что я приезжаю на пожары. Когда еду по городу, звоню все время по телефону в разные диспетчерские, разным начальникам. Когда я по Москве еду, то говорю: сейчас проезжал бы по своему городу, я бы многим позвонил и сказал бы, где надо почистить, где поправить. Я, например, не могу понять, почему у библиотеки им. Ленина бомжи летом лежат?
— А у вас не лежат?
— Да нет, конечно!
Москва некоторые вещи уже упустила. Надо мной смеялись, когда я говорил, что у нас девушки так на тротуарах стоять не будут, у нас другая культура — нельзя.
Я комментирую рекламу, я понимаю, что администрировать здесь плохо, но я не могу понять, когда появляется в центре города надпись «Интим» и стрелка куда-то. Я говорю: «Какой интим вам тут в центре города у оперного театра!» — либо уж интимничать без рекламы, либо убирайте вместе с интимом. Притом я понимаю, что я запретить здесь не могу, я не милиционер. Я просто говорю: зайдите к этим, кто это повесил, скажите, что я прошу... Я часто спорю со своим правовым департаментом, который говорит: «Виктор Александрович, не в ваших это полномочиях». Я говорю: «Хорошо, вы найдите мне такие формулировки, чтоб я не запрещал, но я позицию свою публично выразил».
— А вы как губернатор можете только верить в то, что ваши подчиненные или надзирающие органы не коррумпированы?
— Ну, знать наверняка это невозможно. При всех своих принципах и вере в людей я был бы, наверное, неумным человеком, если бы сказал, что взяток не может быть. Поэтому исключить это не могу, но существуют вполне объективные механизмы: проверяют комиссионно, проверяют публично, у нас очень подействовало даже просто вывешивание на сайт «черного списка» (предприятий и организаций), где, мы считаем, нарушены правила пожарной безопасности. Владельцы этих предприятий звонят и обещают все быстро исправить, лишь бы их исключили из этого списка.
— Говоря о назначении губернаторов, вы сказали, что для переназначения достаточно делать свое дело, а наверху всегда учитывают мнение населения. Есть ли у вас представление, кто собирает мнения общественности, кто доносит его до Кремля, и есть ли у губернаторов гарантия, что до Кремля доносится действительно объективная информация?
— Действительно, любая информация всегда имеет какой-то субъективный оттенок. Это зависит и от отношения человека, который формирует информацию.
Но у руководителей государства есть и личное восприятие (глав субъектов). Года не бывает, чтоб, например, у нас они не были. Проводятся совещания, я где-то выступаю, то есть имеется много личных контактов: мы не один час провели в каких-то индивидуальных встречах, беседах. Нам нередко звонят по поручению главы государства, чтобы узнать мнение о некоторых готовящихся решениях.
Плюс к этому постоянно проводятся соцопросы. Хоть мы и неизбираемые люди, и непубличные, но все равно: ФАПСИ очень много делает всякой информации, есть какой-то образ из СМИ.
Я нахожусь в двойственной ситуации. С одной стороны, по нынешнему порядку избрания я уже не настолько публичен, чтобы мне заниматься каким-то пиаром и обращать на это серьезное внимание, потому что сейчас в этой ситуации чем тише, тем дольше едешь. А с другой стороны, я понимаю, что не может регион нормально развиваться, если нет о нем информации.
— А вы часто встречаетесь с главой государства и главой правительства? Правильно ли я понимаю, что с обоими вы обсуждаете и политические, и экономические вопросы?
— Как правило, эти встречи проходят во время их визитов в Новосибирск. Специальные встречи в Москве, конечно, бывают, но, как правило, такие встречи бывают с регионами проблемными или с новыми руководителями. Так что чаще всего это бывает в Новосибирске. В рамках каких-то многочисленных совещаний планируется, как правило, специальная встреча, а потом еще разговариваем, когда в машине едем. Как правило, мы говорим об общих проблемах, я не говорю, что просто подпишите мне вот это, что-то надо в министерство. Не скажу, что такие встречи бывают часто, но это регулярно, в течение многих лет, и я убежден, что они не просто помнят, как моя фамилия, как я выгляжу, но они, думаю, представляют, как я думаю, как я работаю и чем я живу.
