Цивилизация
— Михаил Иванович, вы говорили, что готовы предоставить вдове Александра Литвиненко Марине доказательства, что внутри ФСБ существовала группа, готовившая его физическое устранение. Вы можете рассказать об этом подробнее?
— Об этом я в свое время и Литвиненко предупреждал. О создании этой группы мне стало известно от бывшего друга и соратника Литвиненко по Управлению по разработке и пресечению деятельности преступных организаций ФСБ (УРПО) полковника Виктора Шебалина. Он сказал мне:
«Ты, давай, не занимайся защитой ненужных интересов пострадавших при подрыве домов, выйди из комиссии ковалевской по расследованию взрывов. Зачем тебе этой вражине помогать? Давай лучше вместе работать против Литвиненко. Вот видишь, меня не трогают, и тебя трогать не будут. Создана серьезная группа (там было сказано слово довольно-таки неприличное в смысле «мочить» Березовского и Литвиненко и все их близкое окружение). Поэтому присоединяйся к нам».
Для начала он попросил данные некоего родственника Литвиненко по имени Миша, проживающего в Бирюлево. Когда я сказал, что у меня таких данных нет, это было расценено как нежелание сотрудничать и было сказано: «кто не с нами, тот против нас» — примерно так. И в дальнейшем, как показала практика, в этом направлении они и двинули.
— Скажите, а вам известно что-нибудь о судьбе этого Виктора Шебалина?
— Нет, мне ничего не известно. Единственное — то, что он выступал на суде против меня. Это единственный человек, который после того, как я написал об этом безобразии, о том, что создается группа против Литвиненко, вынужден был оговорить меня. Он указал, что я якобы разгласил ему сведения, потом он взял документы из ФСБ и сказал уже после обыска, что я якобы передал их на хранение. Хотя, сами понимаете, как это можно, передавать документы на хранение постороннему человеку. Таким образом он и оклеветал меня, чтобы его самого не посадили. Он сам говорил: «Меня посадят, на меня есть компромат». Чем он занимался потом — я не знаю. Я отбывал наказание и этого не отслеживал.
— После вашего освобождения из колонии вам не поступало каких-либо звонков? Вы не контактировали с работниками ФСБ по собственной или их инициативе?
— У меня было очень много звонков от знакомых из ФСБ, от бывших и действующих сотрудников, которые поздравили меня с выходом на свободу. Они сказали, что были бы готовы помочь, но не знают, чем и как, потому что давление сверху очень сильное. «Мы знаем, что ты не совершал преступления, мы в этом абсолютно уверены, поэтому мы остаемся с тобой», — говорили они. Меня это очень удивило.
И второе: мне в понедельник вручили юбилейную медаль на 90-летие ВЧК/ФСБ за подписью генерал-полковника, чью фамилию я не могу сейчас припомнить. Там не забыли, помнят меня. Те, кто со мной работал, не могут ко мне плохо относиться, потому что я всегда был опером, а до этого следователем. Я никогда не лез на верха, никогда не старался вмешиваться, просто волею случая я оказался вблизи зверских преступлений, которые хотел расследовать.
— А вы сейчас не предполагаете для себя активного участия в расследовании тех дел, которыми уже занимались, или иных, не только дела Литвиненко?
— К сожалению, я пока не вижу, как это возможно, потому что статус адвоката у меня приостановлен в связи с судимостью. Во-вторых, много документов было утрачено, а в-третьих, я и не разговаривал пока с теми клиентами, с которыми у меня были соглашения о представлении интересов. По своей инициативе я ни в какие дела лезть не хочу.
— Михаил Иванович, вернемся к делу Литвиненко. Вы можете лично присутствовать на суде в Европе?
— Такая возможность рассматривается. Мне задавали вопрос, готов ли я поехать в Европейский суд (по правам человека — «Газета.Ru»), и я сказал «да». Конечно, если ко мне станут обращаться, я поеду для того, чтобы подтвердить то, что я знаю, что я видел и о чем шел разговор. Но конкретных предложений о том, что надо поехать на такое-то время, не было. Каких-то вызовов, извещений мне не поступало.
— Скажите, если говорить о группе из ФСБ, есть ли у вас какие-либо дополнительные доказательства причастности спецслужб, сотрудников ФСБ, бывших и нынешних, к убийству Литвиненко?
— Нет, вы знаете, основные доказательства — те, что были в прессе, такие как фотографии Литвиненко, по которым стреляли на базе «Вымпела». Но это косвенные доказательства. Прямых у меня нет. Если бы я не отбывал наказание, то, может быть, и добыл бы ряд других доказательств.
У меня есть информация о том, что из той серьезной группы выезжали три человека на рекогносцировку в Бостон, где работает или проживает (историк Юрий) Фельштинский, с той же целью — физического устранения как месть за написание книги «ФСБ взрывает Россию». И эта информация у меня из ФСБ из совершенно другого источника, которого называть я не могу, но это тоже доказательство существования этой группы.
Однако однозначно утверждать, что именно они совершили убийство Литвиненко, я не могу, но весь подчерк говорит в пользу этого. Я сужу по высказываниям Андрея Лугового, его легенде, которая, очевидно, не от него самого исходила, — я в своем деле такие же сказки оправдательные слышал. То есть похоже, что убийство осуществили они, но это все косвенные доказательства, логические доказательства. Конкретных материальных доказательств у меня, конечно, нет, они должны быть в материалах дела, с которым я еще не ознакомился.
