Цивилизация
Новиков был первым, кто открыл в Москве приличный рыбный ресторан: его «Сирена», спрятавшаяся в укромном уголке на Большой Спасской, работает с 1992 года, когда еще никто не помышлял о будущем ресторанном буме. Он приучил Москву есть рукколу с креветками и авокадо и отучил вытирать губы скатертью. У одного из самых успешных рестораторов России более 50 ресторанов, в том числе в Дубае и Лондоне, и он не собирается останавливаться.
В прошлом году он накормил Москву мясом: в его #Fарш на Никольской выстраиваются очереди за бургерами; название ресторана «Рыбы нет» намекает на хорошее мясо — но рыба все равно будет, только в другом месте. Сейчас на очереди сыр: на территории Бадаевского завода Новиков открыл семейный ресторан «Сыроварня» — с пиццей, брускеттами, равиоли и — куда ж без них — котлетами из индейки с картофельным пюре. Но котлеты не главное. Главное — пять видов свежих сыров, которые готовят здесь же. Те, кому надоело ругать белорусскую моцареллу, могут попробовать московскую. А вместе с ней — буррату, страчателлу, качотту и рикотту.
— Все дело в импортозамещении и волшебном слове «сыр»?
— В том числе. Но не только, конечно. Во-первых, я люблю сыр. Моцарелла и буррата — те виды сыров, которые я ем чаще всего, наверное. Во-вторых, идея импортозамещения действительно актуальна. В-третьих, место: это же бывший Бадаевский завод, где готовили пиво, и я, в принципе, хотел там сделать что-то связанное с приготовлением, цех какой-то. Оттуда и пошло все.
— Сложно было найти поставщиков молока?
— Сложно. У нас до сих пор рваные поставки: хорошего молока в России мало. Не знаю почему. Может, не то едят, может, не там живут, не там спят… Говорят, климат не тот — но в Финляндии климат не лучше, тем не менее молоко есть.
— Почему у вас только мягкие сыры?
— Более твердые тоже будут — мы строим несколько холодильников для выдержки. Но большой ассортимент делать не будем, потому что это бессмысленно. Невозможно делать все. Мы будем специализироваться на том, что у нас получается, том, что больше востребовано.
— Приличный пармезан был бы очень востребован.
— Нет, ну это слишком сложно. Где мы — и где пармезан.
— В Москве вообще есть условия для выдержки сыров? Все-таки нужны определенная температура, влажность.
— Созревает это все в специальных условиях, их создать несложно. Самая большая проблема — это технологии и молоко. Ну и люди. У нас достаточно хорошее современное оборудование, но все равно мы почти все вручную делаем. Мы все учимся.
— Кто следит за соблюдением технологий?
— Мы взяли технолога-итальянца, который нам помогает, периодически приглашаем консультантов, которые нам тоже что-то подсказывают. В принципе, мы сами не выдумываем ничего особенного — велосипед не изобретаем.
— Вы вникали в процесс производства сыра?
— Хотите — совру, что я влез в каждую деталь, в каждую щель? На самом деле, конечно, нет: я приблизительно знаю, о чем идет речь, каким должен быть сыр, но там столько людей еще между мной и теми, кто это делает, что они без меня разбираются. Я стараюсь лишний раз не лезть.
— Когда говорят, что кризис — это время возможностей, вы с этим согласны?
— Слушайте, лучше бы не было возможностей. Не хочу кризис!
— Но начинали вы бизнес тоже в не самое удобное время.
— Да, это был как раз 91-й год. Тогда я был молодой, глупый, поэтому ничего не боялся.
— А сейчас?
— Сейчас — боюсь. Но все равно остался глупым! Знаете, люди, которые учат английский, иногда стесняются говорить, потому что боятся делать ошибки. А человек, который не учил никогда английский, может шпарить как угодно, у него нет тормозов. Вот я никогда не учил английский — и говорю. С одной стороны, это плохо, что я его не учил, а с другой стороны, я особенно и не беспокоюсь, как я сказал, правильно или нет. Лишь бы человек понимал. Так и в бизнесе: все, в принципе, то же самое. Голова боится — руки делают. Тем не менее ошибок в бизнесе я стараюсь не делать — все-таки это люди, деньги…
— Бывает ли так, что чужой ресторан вам нравится настолько, что вы жалеете, что он не ваш?
— Конечно! И очень часто. Я влюбчивый — если речь идет о ресторанах. Мне нравятся разные ресторанные проекты, в Москве много талантливых ребят. Я бы сказал, что испытываю по отношению к ним белую зависть, но это даже не то… Может быть, гордость. В общем, когда кто-то делает что-то хорошее, мне хочется быть партнером или владельцем такого проекта.
— В прошлом году в ресторанном бизнесе у нас случились настоящие прорывы: например, White Rabbit попал в список 50 лучших ресторанов мира. Вам хочется попасть в этот рейтинг?
— Я был бы не против, но никогда не ставил перед собой такой цели — быть лучшим или худшим. Если захотят присудить нам какую-нибудь звезду или грамоту повесить, я буду только рад. Глупо отказываться. Но говорить, что ради этого я работаю, это абсурд полный.
— А ради чего вы работаете?
— Ради удовольствия — от идеи, результата и денег, — которое это все приносит.
— Скажите, а вы думаете о том, как выглядит ваша целевая аудитория, которая может позволить себе такой ресторан? Это обычно кто? Клерки? Богема?
— Точно не клерки. Скорее, семьи. Моя история — это семейные рестораны.
