Цивилизация
— Как вы оцениваете концепцию пенсионной реформы? Сокращение отчислений в накопительную часть пенсии с 6% до 2% страховых взносов срежет инвестиции в инфраструктуру? Обсуждаются ли в экспертном сообществе другие варианты сокращения дефицита Пенсионного фонда России?
— Как мы знаем, в 2013 году накопительную часть трогать не будут. Распределительная система имеет дефицит, плюс еще к ней добавили накопительную компоненту. Поэтому если не будут созданы инструменты и мотивы для дополнительного накопления на будущую пенсию, то дефицит будет огромный и существующей накопительной, и распределительной частей пенсии.
Для того чтобы его перекрыть, или нужно будет существенно снизить пенсии относительно заработной платы, или поднять налоги. Нужно честно ответить на вопрос, будет ли в стране накопительная система пенсионного обеспечения, на кого она будет направлена, если да, то какими инструментами в долгосрочном плане будут формироваться пенсионные накопления.
Нужно найти решение, как простимулировать высокую норму пенсионных накоплений. Сейчас относительно обеспеченные граждане используют в этих целях либо депозит в банке, либо покупают недвижимость, чтобы получать ренту. В цивилизованном мире пенсионные накопления хранятся на индивидуальных пенсионных счетах, существуют корпоративные системы, когда компании сами накапливают сотрудникам пенсии, это считается хорошим стимулом для работников. Эти механизмы работают для тех, кто получает доходы, достаточные для отчисления накоплений. Но всегда будут оставаться люди, которые не могут копить или вообще не работают. Для них остается распределительная система и существующий институт социальных пенсий. Чтобы прийти к такому результату, придется пройти период дефицита пенсионной системы, который может занять несколько лет. Когда заработают индивидуальные пенсионные счета, средства, накопленные в рамках обязательной накопительной системы, можно будет разрешить приватизировать и перевести на индивидуальный счет, который в дальнейшем надо будет самостоятельно пополнять, или довольствоваться тем, что там осталось — раньше накопилось, или перевести в корпоративную систему — там для него будет работодатель начислять пенсионные накопления. Или, если экономика семьи не позволяет иного, перейти в распределительную систему. Временно текущий дефицит распределительной системы придется покрывать из Фонда национального благосостояния или на некоторое время, может, чуть-чуть повысить налог. Есть еще резервы, которые связаны с досрочниками и пенсиями вредных производств. Есть разумное предложение, но его нужно аккуратно реализовывать.
— Государство декларирует снижение участия в экономике на фоне обратной тенденции — крупных покупок госкомпаний. Как вы оцениваете сделку BP и «Роснефти», участие «Роснефтегаза» в приватизации электроэнергетических компаний?
— Скорее, это вопрос эффективности. Экономике важен результат, а не собственник. Если говорить относительно «Роснефти», то я солидарен с президентом России, мне близки его слова о том, что мы хорошо понимаем, что конкуренция и частный интерес — движущая сила прогресса и эффективности, а делаем нечто противоположное. Берем достаточно эффективную частную компанию TНK-BP и покупаем ее за счет роста долга государственной компании. Мне близка его позиция.
— Остается ли у инвесторов и экономистов доверие к политическим декларациям об улучшении инвестиционного климата в России на этом фоне?
— Инвесторы — люди очень конкретные, они никогда не слушают декларации, вернее, они их слушают, но принимают решения на основании фактов. Будет приватизация долей — очень хорошо, будет приватизация долей «Роснефти», которая объединится с TНK-BP, —очень хорошо, компанию будут покупать. Тем более в какой-то момент инвесторы смогут достаточно сильно воздействовать на деятельность компании через совет директоров, через собрание акционеров. Они будут требовать эффективности или «голосовать ногами» — продавать акции.
— Ожидаете ли вы высокого спроса на активы российской приватизационной программы в сложившихся условиях?
— Есть хороший спрос.
— Вы основываете оценку на последнем SPO Сбербанка?
— Да. На разные компании будет разный спрос, но исторически спрос на приватизационные активы всегда хороший. Всегда эти активы покупают, кроме случаев, когда компании не представляют интересного бизнеса, но таких компаний практически не предлагается.
— Реально ли в ближайшее время увеличить долю приватизационных пакетов, размещаемых на Московской бирже?
— Это вопрос политического решения. Есть накатанная схема публичного размещения российских акций, она отработана годами. В основном российские активы предлагаются к продаже на Лондонской бирже. Все работает, не надо ничего нового придумывать.
Когда компания хочет привлечь $500 млн на бирже, инвестбанкиры сразу говорят: мы это сделаем на Лондонской бирже. Это трафарет, он затвердел. Не важно, что сделает российская биржа, она может запустить Центральный депозитарий, она может сделать самую хорошую торговую систему, обеспечить прекрасный доступ к этой системе. Но все равно публичные размещения уже в Лондоне, и они там будут.
Там есть ликвидность, инвесторы привыкли там работать, им все понятно. Вопрос только в одном: есть ли воля это поменять или нет? Если нет, то само собой ничего не изменится. Когда я поинтересовался, почему Сбербанк в основном разместился в Лондоне, мне ответили, что стояла задача сделать это в кратчайший срок с максимальным доходом. Времени разговаривать с инвестконсультантами о размещении на Московской бирже не было. Небольшая часть размещения в России обеспечена усилиями самого Сбербанка Это сделал не инвестбанк, который все «слил» в Лондон. Ликвидность торгов бумагами Сбербанка, по словам представителей биржи, уходит в Лондон, потому что там прошло размещение. Вот так мы боремся за финансовый центр в России.
Нужно, чтобы государственные компании, которые будут размещаться на публичных рынках, имели перед собой задачу согласовать с инвестбанками иную схему размещения — на Московской бирже путем продажи обыкновенных акций.
Например, руководитель крупной государственной компании обращается к инвестбанкам и говорит: передо мной государство поставило задачу разместиться на российской бирже, я прошу вас за хорошее вознаграждение обеспечить мне успешное размещение. Если банки говорят: мы не можем — они теряют бизнес, я уверен, что ни один банк так не скажет. «Конечно, в Лондоне было бы лучше, но, в принципе, за хорошее вознаграждение мы вам и здесь сделаем» — согласились бы они. Это было бы хорошим примером для частных компаний. Было время, когда доля торговли на российских площадках была 75%, нынче доля Московской бирже 50% стала. По анализу международной практики приватизации, ни в одной стране приватизация не проходила на западной площадке, приватизация всегда происходила на национальных площадках.
— Виден ли результат от объединения ММВБ и РТС?
— С точки зрения повышения качества рынка, конечно, нет. Пока. Новых серьезных продуктов не появилось, некоторые старые продукты, которые были на каждой из бирж, теряют свои объемы. Есть прогресс с формированием Центрального депозитария, и формально НРД уже аккредитован как Центральный депозитарий, и в реальности достаточно большая работа проделана: выстроена система управления рисками, которая могла бы быть признана держателями ценных бумаг. Association of Global Custodians признала наш Центральный депозитарий как приемлемый (eligible). Это означает, что консервативные инвесторы, те, кто управляет пенсионными, страховыми накоплениями и средствами домашних хозяйств, могут, исходя из требований местного регулирования, хранить ценные бумаги в этом депозитарии. Фактически это признание правила 17f-7 Комиссии по ценным бумагам и биржам США по отношению к российскому депозитарию. Процесс только начался, и эффект мы увидим в следующем году. В НРД перейдут все бумаги, которые торгуются на публичных рынках, это будет самый яркий эффект.
— По анализу НАУФОР, положительная динамика на Московской бирже наблюдается только по валютному рынку. Видите ли вы, что Московская биржа возвращается к своему прежнему виду до объединения с РТС — к валютной бирже? Ожидаете ли улучшения показателей?
— Трудно предположить, что сильно будут расти объемы торгов. Есть сигналы, что торговля уходит на иностранные площадки. Российские брокеры могут торговать где угодно, это фактически международные структуры, у них есть офисы в Лондоне, у кого-то в Нью-Йорке. Им все равно, где торговать. Они торгуют там, где удобно, где видят арбитраж, маржу, видят, где могут обслужить инвесторов. Если раньше привлекательный актив Сбербанк торговался только на российской бирже, многие иностранные фонды давали заказ брокерам приобретать эти бумаги здесь, теперь они дают заказы на покупку депозитарных расписок в Лондоне.
— Как скажется, по вашему мнению, на фондовом рынке переход Московской биржи на новый формат торгов Т+2, какие есть риски?
— Будем исходить из того, что будет внедрена система в лучших стандартах. Тогда в первую очередь для портфельных иностранных инвесторов торговать в этой системе будет привычно и удобно.
Российским физическим лицам, которым удобней торговать на Т+0 , этот сервис брокеры постараются сохранить, однако им придется перестроить внутреннюю систему управления риском. Компании ворчали, когда узнали, что Т+0 будет закрыт.
Т+ делается для того, чтобы привлечь на отечественную площадку более широкий круг инвесторов. Инвесторы смогут торговать на всех рынках с одного счета, это большое удобство. Надо отметить, что внедрение Т+2 приведет к существенной потере доходов группы Московской биржи из-за ухода задепонированных остатков, на которых биржа зарабатывает проценты. Компенсировать потери можно только за счет существенного роста объемов сделок. Если после введения Т+2 и остановки стакана Т+0 рынок не вернется с Лондонской биржи, то…
— Вы продолжаете рассматривать возможность занять пост президента Московской биржи или тема не актуальна?
— Московская биржа испытывает необходимость в поддержке продвижения ее интересов на рынках, среди инвесторов и в профсообществе. Бирже предстоит не только IPO, ей нужно решить задачу возврата рынка в Россию. В этом президент может играть существенную роль. Председатель правления вовлечен в ежедневную деятельность биржи, решает огромное количество внутренних вопросов. Поэтому биржа об этом думает, но пока нет определенности.
— А вы думаете?
— Думаю, что бирже придется определиться в этом вопросе.
— Предложение же вам поступало?
— Были обсуждения — на каких условиях, как это можно сделать, но они ничем не закончились.
— Должность президента допускает возможность совмещения.
— Да, но только с неисполнительными позициями в других компаниях. Некоторые члены совета директоров биржи работают на исполнительных позициях в других компаниях, а некоторые действующие топ менеджеры биржи одновременно занимают места в советах директоров других компаний.
— Оцените работу по созданию в Москве МФЦ? Признаете ли вы, что тема глобального МФЦ в Москве нереализуема? Претендует ли Москва на статус регионального финансового центра?
— Мне кажется, что скорее этот проект рассматривается как проект совершенствования регулирования финансового рынка и создания городской инфраструктуры, которые бы способствовали росту привлекательности Москвы для инвесторов и эмитентов. Подход, который сейчас реализует рабочая группа, довольно целостный.
Однако, по-моему, нечетко сформулированы цели, и проекту не всегда предоставляется реальная политическая поддержка.
Например, Бразилия достигла успехов: власти смогли вернуть рынок из Нью-Йорка в Сан-Паулу. Бразильские власти реализовали программу «Рынок лучше, чем экономика», которая включала не только программу по совершенствованию законодательства и комфортного условия пребывания инвесторов, но и стимулирующие и протекционистские меры по привлечению и защиты рынка. Был создан специальный счет для иностранных инвесторов с льготным режимом налогообложения, но зато помимо него никто не мог больше попасть на внутренний рынок. Провели приватизацию крупных привлекательных компаний на отечественной бирже BOVESPA. Инвесторы быстро поняли, куда идет дело, и стали работать торговать в Сан-Паулу, а не в Нью-Йорке. Нужно кроме улучшения регулирования создавать сильные экономические стимулы как минимум и защищать свой рынок.
— Не допускать, например международный расчетно-клиринговый депозитарий Euroclear?
— Взаимные счета номинального держания открывают друг другу равные партнеры. НРД как Центральный депозитарий для отечественных бумаг еще не состоялся. Поэтому спешка с открытием номинального счета Euroclear в НРД удивляет. Тем более что этого добивались грамотные чиновники из ЦБ и Минфина, но не отечественные участники рынка.
— А рубль может быть резервной валютой для регионального МФЦ?
— Вряд ли в текущей ситуации. Да, курсообразование сегодня происходит без существенного участия Центробанка. Но резервная валюта предполагает крупную экономику, эта валюта должна обслуживать экономику, которая в мире занимает заметную долю ВВП. Она должна быть завязана на большие глобальные потоки товаров и услуг. Валюта должна быть более или менее устойчивой за счет экономических факторов. А курс рубля сильно зависит от цен на нефть.
Российская экономика не диверсифицирована, сырьевая валюта интересна для инвесторов, но она не резервная из-за волатильности рынков.
По мере диверсификации экономики рубль в качестве резервной валюты может представлять интерес для ближайшего окружения России.
— Неизбежна ли девальвации рубля в 2013 году в случае существенного ухудшения макроэкономической конъюнктуры, в том числе падения цен на нефть?
— Однозначно, если падение цен на нефть будет глубоким и продолжительным, то курс рубля должен измениться. В существенной мере внешняя торговля и состояние торгового баланса поддерживает курс валюты. Но пока я не вижу оснований для сильного снижения цены на нефть. Ее стоимость определяется не только балансом физического спроса, но и денежно-кредитной политикой двух эмитентов резервных валют — доллара и евро. Пока кризис продолжается, мягкая денежная политика этих регуляторов будет сохраняться. У рубля есть запас и на укрепление, и на ослабление, это как раз пример того, что у России небольшая относительно мира экономика, сильно зависящая от притока капитала.
— Как вы оцениваете возможные последствия создания мегарегулятора финансовых рынков? НАУФОР выступал против, высказывая опасение, что фондовые компании перейдут под банковский бизнес. Последнее предложение Шувалова: мегарегулятор будет создан на базе ЦБ, который планирует выйти из капитала Московской биржи и, возможно, Сбербанка, — в таком варианте вы видите конфликт интересов? Есть ли шанс, что надзор останется в ФСФР? Какой из вариантов — автономное агентство в составе ЦБ, подотчетное подразделение ЦБ, сохранение ФСФР с увеличением финансирования и штата — вы считаете оптимальным?
— Вообще я все больше убеждаюсь, что это ведомственная, а не содержательная история. Сначала ФСФР передали под надзор кучу новых организаций, потом под это дело вместо того, чтобы предоставить ресурс, срезали численность и фонды. Затем забрали в Минфин полномочия по принятию важнейших регулирующих решений.
Это остановило процесс нормотворчества и глубоко демотивировало сотрудников ведомства.
Когда руководитель этого ведомства обратился в вышестоящие инстанции с предложением трезво взглянуть на ситуацию, то ответом стало предложение о ликвидация ФСФР с передачей ее полномочий в ЦБ. ЦБ далеко не всегда стремился к наделению его несвойственными функциями защиты прав инвесторов, которыми занимается ФСФР, но, видимо, в ЦБ нашлись люди, которые теперь не прочь порулить.
Содержательно в пользу изменения институциональной структуры регулирования есть два экономических аргумента: первый — что существует регулятивный арбитраж между банками и небанковскими финансовыми институтами. И второй, самый важный, — теряется взгляд на риски крупных институтов, которые занимаются одновременно инвестиционно-банковским, брокерским, страховым бизнесами и управлением активами. Желательно, как показал мировой опыт, контролировать риски финансово значимых институтов по всему спектру их деятельности из одного места. Простейшее решение этой проблемы — передать под надзор ЦБ все финансово значимые институты. Это банки, которые и так там находятся, небольшое количество страховых компаний. Создать в рамках ЦБ подразделение типа банковской комиссии Банка Франции, которое будет заниматься пруденциальным регулированием и надзором. ФСФР помимо надзора исполняет много других функций, занимается регистрацией эмиссий, разработкой правил поведения участников рынка, это и инсайд, и манипулирование, и раскрытие правил информации. Регулятор ценных бумаг исторически создавался как институт для защиты инвесторов через раскрытие информации, контроль за поведение брокеров и биржи. Эти полномочия вряд ли должны идти в ЦБ.
— Вам предлагали обсудить возможность занять пост руководителя данной структуры в формате неофициальных консультаций?
— По-моему, никаких шорт-листов нет.
— Вы в течение трех лет были вице-президентом «Тройки Диалог», как оцениваете результат работы компании — объединение со Сбербанком? Есть ли возможность оставшимся частным инвестиционным компаниям продолжать самостоятельное ведение бизнеса? Высока ли конкуренция с госбанками?
— «Тройки Диалог» уже нет. По этому поводу у меня опять смешанные чувства. Компания, начала работать с момента возникновения фондового рынка в России в начале 90-х, участвовала в становлении рынка, содействовала развитию биржи РТС, написанию законов, но пала жертвой современного усиления государственного влияния в этом секторе. Когда были созданы мощные инвестиционные подразделения в ВТБ — «ВТБ Капитал» — и было понятно, что Сбербанк не останется в стороне, то акционеры компании хорошо посчитали, что им эту конкуренцию не выиграть. Иностранные банки крупнейшие глобальные на российском рынке и еще два государственных банка с неограниченным финансированием, которые выигрывают конкуренцию даже у глобальных игроков, потому что фондирование этих банков дешевле, чем у J.P. Morgan, Morgan Stanley, Goldman Sachs, Merrill Lynch и так далее. Плюс кризис, который сильно ударил по таким компаниям, они не имели доступа к рефинансированию, а банки имели, они еще дополнительный капитал получили от государства. Посчитали и поняли, что надо делать.
— Им заплатили хорошие деньги за бизнес.
— Да, они ушли с чем-то, а можно было уйти ни с чем.
— Как Стивен Дженнингс?
— Стивен — ветеран российского инвестиционного бизнеса, у него свежие идеи: он пошел в Африку, это быстроразвивающийся регион. Это событие еще одно доказательство, что в России на классическом инвестиционно-банковском рынке не все в порядке.
— Остается ли инвестиционный бизнес приоритетом группы МДМ? Или развивается концепция розничного банка с ограниченным набором крупных корпоративных клиентов?
— Только в интересах клиентов. Либо сервис для инвестиции клиентов на фондовом рынке, либо организация размещения корпоративных облигаций компаниями. Поэтому банк на облигационном рынке активно работает — покупает, продает, и на собственную книгу тоже. Вообще мы придерживаемся такой позиции, что банк, который берет депозиты, не должен увлекаться взятием рыночных рисков. В Америке с 1934 года было запрещено банкам покупать ценные бумаги. В конце 1990-х годов такой порядок был отменен. Отмена этого запрета хорошо поспособствовала кризису.
— Личные планы — остается ли время на отдых, увлечения?
— Интересуюсь живописью, музыкой, не покупаю, просто слушаю и смотрю. Со студенческих лет люблю классическую музыку, абонементы всегда покупал в Большой зал Консерватории и как-то втянулся. А в школе у нас преподавались изобразительное искусство, история живописи. Люблю импрессионизм, может, это и детский вкус, но это осталось с прошлого.
