Цивилизация
Европейская комиссия обнародовала свои предложения по регулированию инвестиционной деятельности заграничных «суверенных фондов» в Европе. Фонды теперь будут должны доказывать своё соответствие высоким европейским стандартам.
Суверенные фонды — государственные инвестиционные фонды, создаваемые правительствами ряда развивающихся стран, чаще всего азиатских, для аккумулирования и инвестирования временно свободных государственных денежных средств. Внимание Еврокомиссии к деятельности таких фондов обусловлено тем, что в последнее время их активность усилилась.
По оценкам Еврокомиссии, госинвестфонды действуют более чем в 30 странах, а их активы составляют $1,5–2,5 трлн и имеют потенциал роста до $12 трлн через шесть-семь лет.
Растущее влияние госинвестфондов объясняется сегодняшней экономической конъюнктурой. С одной стороны, растут экспортные доходы стран, с другой — в условиях глобального финансового кризиса их валютные запасы становятся ценным ресурсом финансового оздоровления для структур, пострадавших от этого кризиса. Самый свежий пример — приобретение сингапурским суверенным фондом части капитала терпящего бедствие крупнейшего по величине активов европейского банка UBS, о чём «Газета.Ru» уже писала. Сингапурский фонд станет крупнейшим акционером банка.
В то же время растущее значение госинвестфондов вызывает озабоченность у властей развитых стран.
Американское и европейские правительства беспокоит то, что такие фонды не раскрывают стоимость своих активов, не сообщают о целях инвестиций и не предоставляют информацию о системе управления рисками.
«А вдруг некие нефтяные шейхи или прочие азиаты-экспортёры решат скупить ключевые компании европейской и американской экономики просто для того, чтобы иметь возможность как-нибудь сильно навредить «золотому миллиарду» и обвалить его экономику?» — объясняет их страхи главный экономист ИК ITinvest Сергей Егишянц. Поэтому со стороны властей этих стран предпринимаются протекционистские меры. «Уже сейчас мы видим чёткое разграничение инвестиций на два типа. Миноритарные пакеты, не позволяющие влиять на деятельность европейских компаний, покупать можно, а контрольные и неконтрольные, но дающие доступ к управлению компанией, приобретать нельзя», —
замечает начальник аналитического отдела ФК «Русский инвестиционный клуб» Дмитрий Вавилов. Федеральная комиссия по иностранным инвестициям США может заблокировать любую сделку по покупке значимых предприятий стратегической отрасли. А в августе 2007 г. Германия предложила ввести и для ЕС процедуру, которая позволит контролировать инвестиции со стороны суверенных фондов в стратегические отрасли. Канцлер Ангела Меркель объясняла это тем, что действия таких инвесторов часто диктуются не желанием получить прибыль, как это принято у частных инвесторов, а «политическими и другими мотивами».
И вот, наконец, идея Меркель получила своё воплощение в предложениях Еврокомиссии. По сообщению газеты Financial Times, у фондов запросят информацию о размере и происхождении их активов, структуре инвестиций, а также о правилах регулирования и надзора, в соответствии с которыми они действуют в своей стране. Кроме того, фонды должны будут выпустить документ, который определяет общие цели инвестиций, и раскрыть информацию об общих принципах отношений с властями. Предложения Еврокомиссии могут быть одобрены уже на саммите ЕС 13–14 марта. «Подобные инициативы свидетельствуют о том, что разговоры о свободных эффективных рынках и перемещении капитала становятся устаревшей риторикой прошлого, — сокрушается Вавилов. — Протекционистские тенденции с усилением влияния развивающихся экономик будут набирать силу».
Эксперты полагают, что опасения развитых стран, может быть, и не лишены оснований. «Кое-кто ещё помнит весьма драматические события на мировом валютном рынке в 1988–1993 годах, когда глава Центробанка Малайзии Джафар при полной поддержке многолетнего лидера страны Махатхира, взбешённый обесценением своих валютных резервов из-за падения курса доллара в 1985–1887 годах, стал проводить масштабные интервенции по самым разным валютным парам, вызывая резкие движения на рынке, – вспоминает Егишянц. — Тогдашние лидеры Федеральной резервной системы раздражённо говорили, что по этим «финансовым бандитам» плачут все тюрьмы мира; ясно, что ничего подобного западные лидеры больше видеть не хотят, тем более что речь идёт уже не о валютных спекуляциях, а о возможных экономических диверсиях».
Однако возникает вопрос: не слишком ли власти перестраховываются, ведь они сами признают, что пока суверенные фонды приносили только пользу.
«Будем откровенны: госинвестфонды показали себя хорошими, долгосрочными инвесторами, — приводит Financial Times слова уполномоченного Еврокомиссии по внутренним рынкам Чарлза Мак-Криви. — Пока нет примеров их безответственного поведения».
Вызывает сомнения и действенность предлагаемых мер. «Все эти запросы и требования не очень-то полезны. Если некто преследует иные цели, то он с удовольствием представит какие угодно гарантии, но потом всё равно будет действовать по-своему. И наоборот: если кому-то очень захочется показать норов «суверенной демократии», то он гордо отвергнет все эти требования как «вмешательство во внутренние дела», даже если в реальности его фонд никаких диверсионных целей не преследует», — рассуждает Егишянц.
Чиновники Еврокомиссии рассчитывают, что госинвестфондам придётся пойти на условия европейских властей «в добровольно-принудительном порядке». Они лишь «выражают надежду», что фонды подпишут кодекс поведения к концу года. Но при этом Еврокомиссия в случае их несогласия «оставляет за собой право предложить законодательные меры». И пока не ясно, воплотится ли европейская надежда в жизнь. «Непонятно, как воспримут такие условия ключевые фонды: китайский, сингапурский, эмиратский, российский и, возможно, японский (если его всё же создадут) — из всех подобных крупных структур уже сейчас вполне открыта и прозрачна деятельность одного лишь кувейтского фонда», — замечает Егишянц.
Если план Еврокомиссии и заработает, процесс приведения деятельности госинвестфондов под европейский стандарт всё же будет делом непростым и небыстрым. «Европейские власти пытаются заставить все эти фонды действовать по тем же правилам, что и прочие организации, оперирующие на западных рынках. А так как эта система только создаётся, потребуется некое время для «устаканивания» как в смысле требований (они могут быть в будущем местами смягчены, а местами дополнены), так и в смысле ответных реакций, — замечает Егишянц. — Речь идёт о достаточно долгосрочном процессе, лишь в начале которого мы сейчас находимся».
При этом ряд экспертов считает, что следование требованиям Еврокомиссии может благотворно повлиять и на деятельность самих госинвестфондов, лишив их «национальной специфики», что актуально и для России с её Фондом будущих поколений. «Для нас самих как граждан выгодно, чтобы вложения фонда были диверсифицированными, а механизм принятия решений об инвестировании прозрачным, иначе это просто станет кормушкой для чиновников-инсайдеров», — считает Вавилов.
Впрочем, велика вероятность того, что попытки Еврокомиссии постричь суверенные фонды под одну гребёнку со всеми прочими инвесторами может провалиться. Уж очень нужны их деньги на Западе.
«Я сильно подозреваю, что взаимная нужда друг в друге развитых экономик и суверенных фондов заставит их достаточно быстро найти компромисс — и львиная доля означенных фондов будет допущена к широким инвестициям в США и ЕС, — предполагает Егишянц. — А как технически будет протекать этот процесс, обычными политическими согласованиями или с участием лоббистов, — не так и важно».
