Цивилизация
На российские экраны вышел «Макбет» Джастина Курцеля — экранизация шекспировской трагедии, главные роли в которой сыграли Майкл Фассбендер и Марион Котийяр. На уровне первых трейлеров картина была похожа чуть ли не на «Храброе сердце», однако на деле оказалось, что Курцель не стал превращать классический текст в средневековый экшен, придав рассказу тягучий ритм и дав героям раствориться в шотландских пейзажах. В преддверии премьеры «Газета.Ru» побеседовала с сыгравшей леди Макбет Марион Котийяр.
— Каково было впервые смотреть готовый фильм?
— Мне очень понравилось. Это увлекательное кино, но при этом — настоящее произведение искусства.
— А когда снимались, было понятно, что получится?
— Знаете, да — я вообще обычно понимаю, если работаю над по-настоящему особенным проектом. Уже по первым разговорам с Джастином было ясно, что он хочет по-новому взглянуть на «Макбета». Впрочем, это было ясно еще по его дебютной картине «Сноутаун», от которой я была в восторге. И когда мне предложили поработать с Джастином над «Макбетом», я поняла, что если он умеет так снимать про обычных людей, то с шекспировским справится и подавно.
— Вас, кстати, не удивляет, что после «Сноутауна» он сразу взялся за Шекспира?
— Нет. «Сноутаун» — это очень шекспировская история, как мне кажется.
— Можете объяснить, в чем особенность трактовки «Макбета» в вашем фильме?
— Ну, на самом деле, ничего особенного мы не выдумывали — все мотивы есть в исходном тексте. Однако Джастин несколько сместил акценты с темы власти и амбиций Макбета на поиски объяснения того, как он стал монстром. Во-первых, проследить путь человека в абсолютную тьму дико интересно. Во-вторых, в каждом — даже самом чудовищном — человеке всегда остается что-то человеческое, ключ к тому, каким он был и почему стал тем, кем стал. Лично мне эта идея очень нравится, хотя долго жить в компании таких мрачных героев довольно трудно и болезненно.
— То есть вы оставались леди Макбет и вне площадки?
— Ну, нет, не совсем. Я все-таки не настолько вживаюсь в образ и когда иду домой после работы, это все-таки я, а не моя героиня. Но какой-то осадок безусловно остается и может создать проблемы, если это не контролировать. Раньше я об этом меньше заботилась. Друзья знали, что если я начинаю работать над новой ролью, то это что-то вроде путешествия в параллельный мир — я могу исчезнуть на несколько месяцев, а потом вернуться как ни в чем не бывало. Сейчас, после рождения ребенка, я уже не могу себе позволить настолько глубоко погружаться в работу. При этом я по-прежнему имею привычку выбирать очень драматичные роли, но… Скажем так, моя реальная жизнь стала куда менее драматична (смеется).
— Вы не только снимаетесь в кино, но и продолжаете театральную карьеру. Вам не предлагали сыграть леди Макбет на сцене — может быть, во время учебы?
— Пока я училась во Франции, мы, разумеется, много читали Шекспира — хотя, может, и не так много, как Мольера, но сыграть его героинь на сцене мне пока не доводилось. Разумеется, я мечтала о роли леди Макбет и рассчитывала рано или поздно сыграть ее на сцене — на французской, конечно. Так что когда мне предложили не просто эту роль в кино, а еще и в оригинале, то я не поверила своему счастью, хоть это и было неожиданно. Теперь я очень надеюсь вернуться к этой роли и на сцене — тем более что могу сыграть ее по-английски.
— Я знаю, что репетиционный процесс был каким-то особенным. Расскажите, как вы готовились к роли?
— Да, мы довольно много времени провели в лондонской студии, причем прежде, чем прибыть туда, каждый актер полностью выучил свою роль. Дело в том, что на репетициях мы занимались не только проработкой характеров, но и работой над речью. С нами работал отличный шекспировед и специалист по диалектам в одном лице, который показал, насколько многозначной может быть одна и та же фраза на староанглийском. Разбираться во всем этом было невероятно интересно, даже в тех случаях, когда первый выбранный вариант трактовки эпизода был верным и окончательным. Мы, актеры, не просто разбирали текст и примеряли на себя роли, но и выстраивали отношения между своими героями — уникальная возможность. При этом Джастин все время был в студии, что создавало отдельную специфическую атмосферу. Он направлял нас в нужную ему сторону, помогал найти истоки добра и зла в каждом из героев, уметь показать их в каждый конкретный момент экранного времени. Разбираться в человечности монстров — это восхитительно!
— Каково было работать с Майклом Фассбендером?
— Майкл великолепный актер. Я очень счастлива, что могла день за днем наблюдать за тем, как он выстраивает свою роль, а главное — учиться у него. Он умеет идеально сочетать верность тексту и оригинальность подхода — Майкл вообще невероятно творческий актер. Каждый день он приходил на репетицию с новыми идеями.
— Насколько сложно вам далась роль на чужом языке? Тем более что у Шекспира еще и особый ритм текста...
— Это как для музыканта играть Моцарта — прикоснуться к чему-то абсолютно великому. Да, это не самая простая работа, но погрузиться в музыку «Макбета», почувствовать и принять представления Шекспира о людях и чувствах было абсолютным счастьем.
— Насколько, кстати, текст сценария отличается от пьесы?
— Ну, знаете, для театра пьесы часто основательно режут, но в плане языка, будь уверены, это чистейший Шекспир. Кое-что Джастин перегруппировал, может, немного сократил какие-то реплики, но самый минимум и с колоссальным уважением. Кроме того, мы постоянно возвращались от сценария к тексту трагедии — для того, чтобы вспомнить или лучше понять сокращенную сцену. Так что фактически мы многократно сыграли изначальный текст целиком.
— Как вам кажется, «Макбет» вообще актуален для современного зрителя?
— Уверена, что да. Это трагедия о том, что такое человеческая душа, рассказанная одним из лучших специалистов в этом предмете. «Макбет» рассказывает о страхах, фрустрациях, гневе и о том, как все это уводит нас на темную сторону. Мы в этом смысле ведь не так далеко ушли от людей, живших в XI—XII веках. С другой стороны, Шекспир был настоящим визионером, и в этом тексте заключен колоссальный кинематографический потенциал.
