Цивилизация
Завязавшая с порно звезда, автор книг и всеобщая любимица Саша Грей приехала в Москву, чтобы представить триллер «Открытые окна», в котором она сыграла почти что саму себя — актрису, кинокарьеру которой омрачают утомительные намеки на ее прошлое и невозможность укрыться от всеобщего внимания в эпоху социальных сетей и камер, вмонтированных в каждое устройство. Корреспондент «Газеты.Ru» поговорил с Сашей Грей о Жан-Люке Годаре, влиянии технологий на человеческие отношения и культурной революции в России.
— Читал, что вам понравился фильм «Временная петля» Начо Вигалондо и вы сами захотели с ним работать, но что привлекло вас в сценарии «Открытых окон»?
— Зная предыдущие фильмы Начо, я сразу почувствовала, что это не просто триллер, а история с двойным дном, с комической составляющей: все эти всемогущие хакеры в идиотских масках, какие-то нелепые французы. Плюс по фильму разбросаны отсылки к моему прошлому, и мне было интересно сыграть героиню, история которой перекликается с моей личной. Когда я встретилась с Начо, еще не решилось, возьмут меня на роль или нет. Но одной из причин, по которым он хотел снимать меня в роли Джилл, были как раз ассоциации со мной, намеки на прошлое героини — там же прямым текстом ничего не проговаривается.
— А весь этот сюжет с похищением и финалом, где все оказываются не совсем теми, кем представлялись, он вам не кажется слишком дурацким?
— Хороший финал, чего вы придираетесь. Во время съемок я не вполне понимала, куда после монтажа вырулят отношения между Джилл и Ником (герой Элайджи Вуда. — «Газета.Ru»), но я знала, что для Начо и для Элайджи было важно закончить фильм не каким-нибудь романтическим клише: парень спасает девушку в последний момент, а она ни с того ни с сего она уже влюблена в него. Никакого «жили долго и счастливо». Но мне все равно кажется, что в этом фильме финал вполне оптимистический.
— Вы могли себе представить, как фильм будет выглядеть — все эти окошки на экране компьютера? Насколько результат разошелся с ожиданиями?
— Я визуал и когда читаю сценарий, то сразу представляю себе все в картинках: как выглядят герои, как устроен мир во всех подробностях. Конечно, воображаешь себе все не так, как оно потом получается. Начо и продюсер показывали мне анимированную раскадровку, которую они сделали в процессе подготовки к фильму, так что у меня было представление о том, как все будет выглядеть на экране. И все равно уверенности в том, что все получится именно так, как нарисовано, не было: бюджет для такого амбициозного кино довольно маленький, и реальность не всегда оправдывает ожидания и надежды. Но тут ребятам удалось выжать максимум из материала: выглядит картинка просто здорово, я не лукавлю, сама удивилась. Они реально потратили кучу времени и сил на монтаж, и они большие молодцы.
— И каково было сниматься в фильме, где взаимодействие героев происходит преимущественно на экране компьютера?
— Совершенно новый опыт. Например, с Элайджей и парнем, который играет похитителя (Нил Мэскилл. — «Газета.Ru»), я на съемочной площадке встретилась всего по одному разу. Этого хватило, чтобы отснять те сцены, где мы сталкиваемся в реальном мире. Плюс пресс-конференция из начала фильма.
Все остальное время каждый из нас снимался один на один с камерой: это настоящий вызов для актера — играть без партнера, без отклика, без возможности оттолкнуться от встречной реакции.
— Но к камере еще и режиссер прилагался?
— Конечно, и работать с Начо было фантастически здорово. Он не бросал нас перед объективом с миллионом вопросов в голове и необходимостью что-то изобразить, а все время был рядом, подталкивал в нужном направлении, генерировал новые идеи, заряжал энергией.
— Знаю, все с вами только про Жан-Люка Годара и говорят, но в фамилии вашей героини двойная «д» в середине. Это превращает ее из однофамилицы классика французской новой волны в однофамилицу Дрю Годдарда, который снял «Хижину в лесу», так и было задумано?
— Нет, хотя вы первый заметили двойную «д», но, кажется, мы все равно имели в виду не Дрю, а Жан-Люка.
Старые привязанности сильнее новых контекстов.
— У Стивена Содерберга в «Девушке по вызову» вы тоже играли героиню, чья история перекликалась с вашей: сами выбираете такие роли?
— Мне кажется правильным находить персонажей, с которыми тебя что-то связывает. Но это не обязательно должны быть элементы биографии, так что я специально не ищу героинь, в буквальном смысле похожих на меня. И я скорее перестану играть вовсе, чем буду браться за однотипные роли.
Себя я уже сыграла наилучшим образом у Содерберга и в сериале «Красавцы», этого вполне достаточно.
Моя карьера в кино только начинается, и приходится бороться за интересные роли. Как моя героиня в «Открытых окнах», сейчас я была бы рада возможности полностью исчезнуть, избавиться от того образа, заложницей которого оказываюсь, потому что тот, кем видят тебя люди, и тот, кем ты являешься в настоящий момент, — это очень разные люди.
— Знакомства не помогают? Вы ведь из известных режиссеров не только с Содербергом работали, была еще роль в комедийном сериале «Порно для всей семьи», создатель которого Джеймс Ганн теперь снял «Стражей галактики».
— Ну мы не то чтобы большие друзья, хотя, конечно, видимся время от времени, и было круто наблюдать за тем, как его новый фильм взрывает его карьеру — в хорошем смысле слова. Мне Джеймс всегда казался настоящим трудягой, и я очень рада тому, как стремительно он взлетел сейчас: по меркам Голливуда это очень быстро. И это по-настоящему круто.
— Может, позовет теперь в какое-нибудь крупнобюджетное, студийное кино?
— Это было бы весело, я только за. Вообще я бы хотела в настоящем таком боевике сыграть кого-нибудь, кто надирает всем задницы. Недавно смотрела такое кино с Лиамом Нисоном, он охренительно крут. Не так много актеров, которые настолько круты, что ты понимаешь это с одного взгляда.
— Это вы «Заложницу», что ли, посмотрели?
— Да! Да! Простейшая история, но очень здорово все сделано, и он там нереально крутой мужик: бухает, вламывает всем, постоянно психует из-за пропавшей дочери — вот то, что я бы очень хотела сыграть.
— Вы еще и книгу написали, «Общество Джульетты», там много разного о реализации сексуальных фантазий и про отношения. А какими вы видите отношения в мире будущего?
— Серьезный вы вопрос задали, и отвечать придется серьезно. Ну вот те же «Открытые окна», они немного об этом: о том, как технологии влияют на отношения сегодня, и о том, как они будут влиять завтра. Я много путешествую, смотрю на людей, на то, как они общаются, и думаю, что
на будущие поколения сильно повлияют погруженность в социальные сети и глубокое проникновение технологий в повседневную жизнь. Только не могу с уверенностью сказать, как именно.
Станет ли им труднее общаться вживую, адаптироваться к среде, создавать настоящие долгострочные отношения или, наоборот, станет проще? Не знаю, надо просто подождать и посмотреть.
— Вы, кажется, верите в будущие поколения: недавно говорили, что ожидаете культурной революции в России...
— Да!
— Откуда такие ожидания?
— Из общения с людьми, с моими поклонниками здесь, особенно в тех же социальных сетях: я провожу там не слишком много времени, но кое-что заметить успеваю. Например, то, что у русских странное чувство юмора, которое мне нравится. Многие считают, что это грубость, но я так не думаю;
это как с туалетным юмором у американцев: нужно привыкнуть, чтобы понять, где смеяться.
И есть ощущение, что что-то там такое закипает в недрах юных поколений: когда у людей есть потребность сделать что-то, но нет возможности, это можно почувствовать, даже если не знаешь, чего именно они хотят. Это «вибрация»! Шучу, никакой эзотерики — просто ощущение перемен, которые должны произойти.
— Не знаю, что там в головах у подростков, но у нас сейчас настоящий ренессанс «традиционных ценностей», во всяком случае в официальном дискурсе.
— Это я тоже заметила. Но в России, как и в Европе, есть на что опереться в прошлом: великие литература, музыка — настоящие богатства. Это то, чем люди здесь гордятся, и небезосновательно. И это почва, на которой столкновение консервативных сил, о которых вы говорите, с той силой, которая стремится к переменам, может привести к плодотворному взрыву. Мы не наши бабушки и не наши матери: мы меняемся, меняются человеческие воззрения, верования, информация становится все доступнее, выбор ее не ограничен единственным источником — конфликт в таких условиях неизбежен. И я имею в виду не текущий конфликт, он совсем другой, политический, исходит не от людей. Я говорю о внутреннем конфликте, который может оказаться полезным.
— Давайте еще про Годара: в самом начале своей карьеры вы использовали в качестве псевдонима имя его музы Анны Карины, теперь до самого режиссера добрались. Может, вы намекаете, что вам самой пора кино снимать?
— Меня постоянно об этом спрашивают, но, кажется, я пока что не готова. Когда смотрю на режиссеров, чьей поклонницей я являюсь, то понимаю, что уникальными их делает личная интонация, которую можно почувствовать в каждом их фильме. Не уверена, что что-то такое есть внутри меня, и это меня пугает. Так что сейчас я отвечу: «Нет». Но кто знает, возможно, в будущем я передумаю.