Цивилизация
Когда именно народы, обобщенно называемые фракийцами, заселили территорию от Мраморного моря и Балканских гор до берегов Дуная и Днепра, в точности неизвестно. Во всяком случае, они жили здесь еще до появления греков на историческом горизонте: в «Илиаде» фракийцы упомянуты в качестве исконных обитателей соседних земель. Эллины считали их варварами, но вообще-то в античную эпоху это понятие не обязательно подразумевало дикость обычаев и неразвитость культуры. Достаточно было того, что фракийцы избирательно относились к культу олимпийских богов — одних почитали, на других не обращали внимания — и совсем не ценили демократию, предпочитая жить под властью царей-жрецов. Серьезными недостатками в глазах афинян и спартанцев выглядели также приверженность фракийцев верховой езде (Софокл называл их конелюбивыми) и привычка тамошней знати «украшать себя золотом, как женщины». Пожалуй, во всех этих критериях было больше снобизма, чем определения истинного варварства.
Но вот еще одно обстоятельство и впрямь принижало фракийцев: у них не существовало собственной письменности.
По этой причине узнать подробности их жизни мы можем двумя путями — или из греческих и римских письменных источников, зачастую страдавших поверхностными представлениями о чужом укладе, или посредством изучения материальной культуры. Образцы ее, порой выдающиеся, как раз и фигурируют сейчас на гастрольной выставке в Историческом музее. И конечно же, слово «золото» в заглавии экспозиции не следует понимать всегда буквально, хотя фракийские мастера действительно славились умением работать с этим металлом. Позолоченное серебро, бронза, железо, мрамор, керамика, кость на выставке представлены даже обильнее, и с исследовательской точки зрения такие изделия ничуть не менее ценны.
Среди древних фракийцев господствовали своеобразные представления о богатстве: почти все атрибуты власти и преуспеяния играли символическую роль, не являясь предметом товарно-денежных отношений. К примеру,
цари одрисской династии могли распорядиться своими сокровищами только так: подарить что-нибудь верному слуге, зарыть клад в качестве «фонда будущих поколений» или забрать инсигнии с собой в гробницу.
Преемник должен был накопить собственный монархический багаж, чтобы впоследствии использовать его по такой же схеме. Учитывая, что фракийские цари считались бессмертными потомками матери-земли, полноту их загробного существования обеспечивали разного рода ритуалы — и художественная индустрия работала в основном на эти задачи. Советскую песню «Спят курганы темные» с долей иронии можно было бы назначить неофициальным гимном фракийской цивилизации: почти все ее сокровища рано или поздно оказывались в погребальных камерах с насыпанными сверху холмами. Эта традиция уберегла тамошнюю материальную культуру от быстрого разграбления прямыми потомками и завоевателями, зато предоставила обширное поле деятельности современным гробокопателям. Конкуренцию археологам в Болгарии давно уже составили любители фракийского «андерграунда», и нельзя сказать, что официальные археологи выигрывают.
Больше четырех лет назад в московском Музее Востока проходила выставка «Спасенные сокровища Древней Фракии» из частного собрания Васила Божкова, болгарского олигарха и страстного коллекционера древностей. На протяжении долгого времени он выкупал у иностранных дилеров фракийские артефакты со смутным провенансом —
проще говоря, возвращал на родину сокровища, добытые из курганов черными копателями и уплывшие по нелегальным каналам за границы Болгарии.
Далеко не все в стране относились к его инициативе одобрительно, но в итоге пришлось признать: пусть лучше контрабандные ценности сконцентрируются в одних руках и окажутся доступны специалистам и широкой публике, нежели бесследно канут по отдельности в пучинах мирового антикварного рынка. Созданный Василом Божковым фонд «Фракия» принимает активное участие и в нынешней выставке, представляющей собой государственно-частное партнерство: в собственности олигарха находятся 127 предметов из показанных 317, остальными владеют Национальный исторический музей в Софии и ряд региональных музеев.
Что ж, было ради чего стараться и ученым, и нелегальным активистам. Экспозиция демонстрирует, что подкурганные фракийские закрома и впрямь полны чудес, уже оприходованных или ждущих своих открывателей. Несколько дистанцируясь от темы черной археологии, которая остается злободневной не только для Болгарии, но и для России (правда, у нас предпочитают не обсуждать ее с привлечением внимания общественности), отметим высокое музейное качество большинства предметов.
Особенно любопытно наблюдать, как происходило взаимное проникновение классической эллинской эстетики и варварских канонов.
Вспомнить хотя бы мифического музыканта Орфея, сына фракийского речного бога Эакра и музы Каллиопы. Все знают, как он спускался в царство мертвых на выручку своей жене Эвридике, но вообще-то для фракийцев Орфей был не героем-одиночкой, а настоящим богом, довольно строгим и брутальным. Не менее удивительным выглядит их отношение к Аполлону и Дионису: эти двое для фракийских царей исполняли роль проводников в вечную жизнь, но каждому в отдельности предназначался особый ритуал — или самоочистительный (Аполлону), или кроваво-жертвенный (Дионису). Вникая в такие подробности, осознаешь, откуда на самом деле взялась благородная, изысканная греческая мифология.
Фракийские варвары многое перенимали у соседей-эллинов (скажем, краснофигурную роспись на гидриях, пеликах, амфорах и ойнохоях), но инстинктивно держались своих корней, что чрезвычайно заметно и в деталях серебряной конской сбруи («конелюбивые» же), и в форме диадем с ожерельями, и даже в деталях персонального вооружения. Помните так называемый фригийский колпак — один из символов французской революции? Полуспиральный завиток головного убора в античности подразумевал освобожденного раба, а для фракийцев вкупе с фригийцами — национальную кожаную шапку, ставшую прообразом бронзового боевого шлема. Таковых на выставке представлено несколько.
Если судить о той эпохе с сегодняшних позиций, то даже странно немного, почему огромная популяция (по свидетельству Геродота, «самая многочисленная после индусов») с хорошими военными навыками и высоким уровнем ремесла и культуры не достигла доминирования в своем регионе. Фракийцы были вечными лузерами, впадавшими в зависимость то от персов, то от греков, то от кельтов и римлян. Разумеется, этому есть строгое научное объяснение: много враждовали между собой, вели бесконечные клановые войны — вот и поплатились протекторатами извне. Но, глядя на экспонаты выставки, задумываешься: может, фракийцы чересчур верили во всесилие ритуалов, в особую свою защищенность от земных невзгод благодаря правильным представлениям о жизни после жизни? Ведь и этруски были такими, из-за чего вчистую проиграли конкуренцию Риму, но ведь тот же Рим и насытили своими идеями… Абсолютно точных ответов на подобные вопросы не бывает, однако задавать их себе хочется. Выставка в ГИМ это стремление очень даже провоцирует.
