Цивилизация
По давней привычке образ Эрмитажа у петербуржцев и гостей города прочно ассоциируется с Зимним дворцом. Но уже в скором времени этот образ неминуемо придется расширять: через год значительная часть музейной коллекции, включая произведения импрессионистов и постимпрессионистов из собраний Щукина и Морозова, расположится в здании Главного штаба — точнее, в восточном его крыле. Полной «оккупации» Дворцовой площади Эрмитажем в обозримом будущем не предвидится — западное крыло величественного строения Карла Росси по-прежнему принадлежит штабу Западного военного округа, но все же ампирный ансамбль с дугообразным фасадом и триумфальной аркой посередине отныне можно считать еще одним визуальным символом музея.
Формально к этой мысли можно было начать привыкать еще пару лет назад, когда завершилась первая очередь реставрации здания.
Здесь уже состоялось несколько выставок — вспомнить хотя бы скандально известную экспозицию братьев Чепмен, открывшуюся прошлой осенью. Однако о масштабном вселении музейных фондов и о полноценном обживании Эрмитажем нового комплекса говорить до сих пор было рано. Теперь, когда группа компаний «Интарсия» ставит принципиальную точку в пятилетней реставрационно-строительной эпопее (остались лишь мелкие пусконаладочные работы), перспективы из туманных превратились в осязаемые.
В июне 2014 года Главный штаб примет европейскую биеннале современного искусства Manifesta, а с осени здесь расположится и постоянная музейная экспозиция.
В пятницу, 6 сентября, состоялась торжественная церемония открытия новой территории, а перед этим хозяева провели для прессы обзорную экскурсию по залам, пока пустующим, но почти готовым вместить будущие экспонаты.
Краткая предыстория вопроса такова. В здании, возведенном по проекту Росси в 1819 – 1830 годы, кроме пресловутого Главного штаба в эпоху самодержавия располагались также министерства финансов и иностранных дел. При советской власти официальный статус строения ощутимо понизился: военные тут остались, но не столичного ранга, а в восточном крыле размещались различные конторы и учреждения — например, отделение милиции и даже СИЗО.
Именно восточное крыло еще в разгар перестройки, в 1988 году, было передано в ведение Эрмитажа, однако реальное освоение этого пространства с прицелом на музейные нужды началось лишь двадцать лет спустя.
Незадолго до того, в 2004 году, правительство РФ заключило с Всемирным банком соглашение о займе, одним из приоритетов которого значилась реставрация музейной половины Главного штаба. Победителем конкурса на разработку научно-проектной документации стала петербургская архитектурная мастерская «Студия 44», а тендер на проведение реставрационно-строительных работ в 2008 году выиграла группа компаний «Интарсия». Плоды их деятельности, суммарно оцениваемые в 13,5 млрд руб., и демонстрируются в эти дни начальству и представителям СМИ.
Начальство вроде бы осталось довольно.
В ходе брифинга директор Эрмитажа Михаил Пиотровский лаконично, но веско произнес: «Мы удовлетворены качеством работ, все наши замечания учтены», а министр культуры Владимир Мединский добавил эмоциональную составляющую: «С введением в эксплуатацию всего крыла Главного штаба второго такого музея в мире не будет.
Лувр будет нам завидовать и кусать локти».
Поскольку представители Лувра на брифинге не присутствовали, оспаривать этот тезис оказалось некому.
Зато у прессы возникли вопросы насчет эффективности трат на реставрацию и строительство (кредиторы, в данном случае Всемирный банк, как известно, всегда требуют возврата денег — и возвращать придется из средств российского госбюджета). Владимир Мединский слегка дистанцировался от этой темы, напомнив, что основные решения принимались до его вступления в министерскую должность, однако сообщил все же, что претензии Счетной палаты сводятся к простым пунктам, каждый из которых нетрудно объяснить.
«Конечно, по любительской оценке проект выглядит очень дорогим, но нельзя сравнивать стоимость этого проекта со строительством обычного жилья», — заметил министр.
Не удержался он и от того, чтобы озвучить свою «тактическую мечту»: увеличить число посетителей Эрмитажа с трех до пяти миллионов в год.
До такого уровня посещаемости надо еще дожить, разумеется. Само по себе увеличение музейной площади вряд ли автоматически приведет к количественному росту аудитории — нужны дополнительные «приманки» и «прикормки», то бишь стимулы. Пока трудно прогнозировать, в какой мере новые пространства повлияют на зрительскую статистику, но уже сейчас очевидно, что найдется немало желающих побродить по залам и комнатам Главного штаба — даже вне зависимости от их последующего наполнения музейными экспонатами.
Планировщики из «Студии 44» весьма радикально обошлись с центральными объемами восточного крыла — широченная парадная лестница ведет в высоченную анфиладу, пересекающую пять внутренних дворов, и в этом решении можно усмотреть симбиоз советского модернизма с нынешней панъевропейской архитектурной эстетикой в духе сэра Нормана Фостера. Но все-таки слово «реставрация» не зря овеивало происходящее.
Сохранить целиком дореволюционную структуру комплекса, похоже, действительно не было возможности — отчасти из-за ее исходного административного назначения, плохо совместимого с музейными задачами, отчасти из-за разрухи и обилия переделок социалистического периода.
Насколько удачен общий план реконструкции — вопрос дискуссионный, причем многое в нем прояснится лишь в процессе эксплуатации, когда возникнут потоки посетителей (проект предусматривает единовременное пребывание 25 тыс. зрителей на 63 тыс. кв. м). Но если говорить о тех частях здания, которые подверглись минимальным переделкам и действительно воссоздавались со всей возможной бережностью, то впечатление от них весьма благоприятное.
Помимо большой новодельной анфилады в здании обнаруживается несколько анфилад поменьше — исторических. К примеру, ряд комнат на третьем этаже составляли некогда служебную квартиру министра иностранных дел — сначала Карла Васильевича Нессельроде, затем Александра Михайловича Горчакова, который был соучеником Пушкина и получил в отрочестве странноватую для будущего главы МИД лицейскую характеристику: «Не без способностей, но Родину не любит».
Разумеется, о полном воссоздании прежних интерьеров здесь речь не шла, но реставраторы приложили существенные усилия, чтобы приблизиться к давнему антуражу.
Подновили росписи стен и потолков там, где оставались хотя бы слабые следы, что-то изобразили по фотографиям, уложили узорные паркеты, привели в божеский вид старинные печи. На роль самостоятельного музея министерского быта это пространство, конечно, не тянет, но грядущее размещение в нем предметов декоративно-прикладного искусства в духе историзма и модерна представляется очень даже уместным. А вот под произведения из коллекций Щукина и Морозова отданы двухсветные комнаты на верхнем этаже, дореволюционного флера практически не сохранившие, зато наполняемые дневным светом даже в сумрачную погоду, что весьма выигрышно для восприятия живописи.
Судя по компьютерной презентации, иллюстрирующей ход реставрационно-строительных работ, восточное крыло Главного штаба не только преобразилось внутри, но и прочнее приросло к болотистой петербургской земле, поскольку фундамент укрепили множеством перекрестных титановых свай и залили бетоном все глубинные каверны. Следует надеяться, что эти меры на десятилетия вперед исключат любые беспокойства насчет осадок и деформаций внешних и внутренних стен. Здание простоит еще долго, вопрос теперь в том, насколько успешно оно будет справляться со своей новой функцией. И тут уже дело в основном за музейщиками.
