Цивилизация
Клара, она же Клэр, а иногда и Камила (Джемма Артертон), танцует у мужчин на коленях и спит с ними за деньги, а когда не удается стянуть кошелек, ломает клиентам носы. Элеанора предается меланхолии (Сирша Ронан), пишет в тетрадь историю своей жизни, о которой никому нельзя рассказывать, вырывает законченные страницы и бросает их с балкона. Когда к ней на работу заявляется старый знакомый, Клэр бежит без раздумий, а потом отрезает ему голову. Когда старик подбирает с асфальта листочки, он приводит Элеанору к себе домой и добровольно уходит из жизни, дав выпить своей крови. Девушки называют себя сестрами, младшая в дневниковых записях вспоминает о матери, которая хотела ее убить. Покинув депрессивные городские кварталы, они прибывают на зачахший морской курорт, где Клара с ходу берется за старую работу, а c Элеанорой знакомится странный рыжий подросток Фрэнк (Калеб Лэндри-Джоунс).
Почти двадцать лет назад ирландец Нил Джордан («В компании волков», «Мы не ангелы», «Жестокая игра») экранизировал роман американки Энн Райс «Интервью с вампиром»: это было дорогое, избыточное и бесстыдное в своем любовании нарядными героями кино с Бредом Питтом, Томом Крузом, Антонио Бандерасом, юной Кирстен Данст, игрой на рояле в четыре руки, трансатлантическими путешествиями и двумя миновавшими столетиями.
Его новый фильм «Византия» похож на открытку двадцатилетней давности, когда кадры из прошлого с закадровым голосом были в порядке вещей, а может, и не были.
В любом случае это кино, которое отказывается адаптироваться к новому времени, выстроенное вокруг одержимости главной героини Элы правдой и ее письменным изложением.
Эла стремится зафиксировать прошлое на бумаге (исповедальные разговоры ей совсем не даются), чтобы обрести себя, Клара живет сегодняшним днем — две стратегии для любой жизни: что вечной, что скоротечной. Это конфликт номер один. В жизнь героинь вторгаются мужчины: подонок-капитан (Джонни Ли-Миллер) и его более благородный помощник (Сэм Райли) — годы назад, Фрэнк и преподаватель литературного творчества (Том Холландер) — в настоящем. Сообщницы выживают как умеют. Это конфликт номер два. Романтизм Элеаноры с ее поэтизированными терзаниями и склонностью к одиночеству страшно несовременен. Это три. Притягательно отстраненная Сирша Ронан идеально подходит на роль барышни, которая видит призраков прошлого, играет на случайно подвернувшемся рояле и предпочитает общаться с теми, кто уже стоит на пороге смерти.
С тем, как это снимать, у Джордана вопросов не возникает: в его багаже есть и недавний фильм про русалку «Ундина», и сериал про интриги эпохи Возрождения «Борджиа», и травестийные истории в «Завтраке на Плутоне» и «Жестокой игре», и размывание границ между реальным и воображаемым, сновидческим в «Мяснике» и «Сновидениях».
Визуальный ряд «Византии» слагается из голубых глаз Сирши Ронан, хищных повадок Джеммы Артертон, модернистского фасада одноименного фильму отеля и разлитого во всем британском уныния.
Отдаться современному декадансу мешает то, что люди и не вполне люди произносят с экрана. «Поцелуй меня!» — «Зачем?» — «Чтобы отпраздновать мою порочность!» — завлекает Клэр очередную жертву. «Спасите мою мать, в ее рассказах вы всегда были прекрасны», — умоляет о помощи Эла. Есть еще «Мы заостренные ногти правосудия», но происхождение этого девиза разглашать все же не станем.
Начинает казаться, что смотришь картину в пародийном переводе.
И если последняя реплика, предположим, звучит смехотворно умышленно, то многое другое могло превратиться в фарс при переносе с одного языка на другой. В таком материале грань, отделяющая поэзию от дичи, тонка до неразличимости, а сохранять веру в первоисточник позволяет биография автора.
Сценарий по собственной пьесе «Вампирская история» написала Мойра Буффини, английский драматург, автор «Тамары Дрю» и недавней адаптации «Джейн Эйр» с Мией Васиковской и Майклом Фассбендером. На родине она борется с засилием бытового реализма в театре, противопоставляя ему крупномасштабные, фантастические миры и метафизику. В общем, в полном отсутствии литературного слуха упрекнуть ее сложно.
Сочиняя пьесу, Буффини ориентировалась и на готические романы, и на Джейн Остин, и на современную литературу для подростков. То, что в итоге происходящее на экране напоминает не игру с жанром, а рассказанную в пионерлагере страшилку, смущает и интригует больше, чем кровопролитие и тайны в жизни обреченных на долгую жизнь созданий.
