Цивилизация
В Авиньонском театральном фестивале этого года участвуют сразу два спектакля группы «Римини Протокол» — немецкого театра, работающего в документальном жанре. Правда, под своим именем «Римини Протокол» показывает во Франции всего один спектакль — «Lagos Buisness Angels». Другая постановка — «Remote Avignon» — подписана Штефаном Кэгги, одним из основателей «Римини».
Образцы довольно необычных методик работы этого театра москвичи могли наблюдать в последние годы на фестивале «NET — Новый Европейский театр». В прошлом году в Москву приезжал спектакль «Проба грунта в Казахстане» о судьбе этнических немцев в Казахстане, вернувшихся на родину в Германию в начале 90-х, казахов, переехавших в Германию в поисках лучшей доли, а также немецких нефтяников, приехавших работать в среднеазиатскую республику. Спектакль с хитроумными декорациями и обильным использованием мультимедиа брал зрителя одной небольшой деталью —
на сцене были не актеры, а сами герои рассказов.
За три года до этого «Римини» показывали в Москве «Капитал» — рассказ о жизни людей во времена господства коммунистической идеологии в восточной Германии. И тут тоже на сцену выходили и мирно беседовали вполне настоящие люди — благополучный профессор диалектического материализма из восточноберлинского университета, изрядно потрепанный жизнью гэдээровский диссидент, активист антикоммунистического движения из ФРГ и другие.
Нынешний спектакль — «Бизнес-ангелы Лагоса» — сочинение, которое идеально подходит теме нынешнего Авиньона, которой была выбрана Африка. Город на юго-западе Нигерии — один из самых густонаселенных на всем континенте (в нем проживает почти 8 миллионов человек) и один из самых быстрорастущих. Эту репутацию он в последние годы поддерживает, несмотря на процветающую в стране коррупцию, сделавшую Нигерию именем нарицательным для обозначения опасных для бизнеса территорий.
В новом спектакле «Римини» о развивающемся бизнесе в Лагосе (и бизнесе, связанном с нигерийской столицей) рассказывают 10 человек. Среди них —
инвестиционный банкир, священник, производитель обуви, специалист по кадрам, агент по недвижимости и специалист по тканям.
В огромном павильоне каждому выделен свой угол и переводчик, чтобы описать свое дело зрителю и заинтересовать его. Правда, в отличие от других спектаклей Римини (в том числе тех, что можно было видеть в Москве), нынешняя постановка — интерактивная:
зрители разбиваются на группы и следуют маршруту, указанному на своем бейдже.
Так, из десяти «встреч» группа успевает посетить семь. Каждый из участников дает визитку и обещает дать консультацию по своему вопросу за дополнительную плату. Больше всего этот спектакль напоминает роуд-шоу проектов и стран на экономическом форуме, где можно узнать о выгоде и рисках инвестиций в тех или иных государствах.
Эта работа обладает интересным эффектом — даже зная о методах работы «Римини», приходится делать усилие, напоминая себе, что перед тобой вполне настоящие люди с абсолютно правдивыми историями своих бизнес-проектов, их успехов и поражений. Без тени театральщины немецкие режиссеры совершают с текстом превращение, обратное обычному, — заставляют совершенно реальный текст звучать и выглядеть зрелищно и театрально. Своего пика этот странный эффект достигает, когда набираешь в Google имена и фамилии участников и видишь там продолжение истории, ее течение со сцены обратно в реальную жизнь. Ощущения сравнимы с теми, какие испытал бы, узнав, что исполнитель роли Доктора Хауса действительно ведет прием и дифференцирует диагнозы в одной из клиник Нью-Джерси.
После тура «встреч» участники собираются на сцене и спрашивают зрителей, были ли они в Нигерии. 99 процентов зрителей, конечно, в этой стране никогда не были, однако пропагандистский эффект получается настолько сильным, что кажется,
будто весь зал в свой ближайший отпуск отправится именно в Лагос.
Отдав дань теме нынешнего Авиньона, театр обращается и к самому городу — хозяину феста. Спектакль Штефана Кэгги, который можно перевести как «Авиньон. Удаленный доступ», — часть большого проекта, посвященного разным городам. До Авиньона его уже показали в Берлине, Лиссабоне и Ганновере. Постановка, строго говоря, представляет себой экскурсию по городу,
только вот вместо памятников архитектуры нам показывают супермаркет, подземную парковку и другие обыденные элементы городского быта.
Перформанс Кэгги начинается на кладбище — то есть там, где заканчивается жизнь горожанина. У каждого участника есть свой ключ к городу: наушники, в которых женский голос предлагает осмотреться на погосте, выбрать свое любимое надгробие и подумать о том, какой камень зритель предпочел бы видеть у себя на могиле.
Кэгги задает дистанцию между участниками перформанса и живым организмом города, от звуков которого он изолирует их с помощью наушников (сам постановщик называет этот эффект «акустической капсулой»).
Искусственный голос, звучащий в ушах, становится своего рода Большим братом — он может предложить участникам танцуя пройтись по городу или устроить манифестацию в центре, перекрыв дорогу машинам.
Чтобы почувствовать город, нужно стать наблюдателем (или даже фланером, зевакой), а в следующую минуту превратиться в действующее лицо — манифестанта или агрессора, помолиться в церкви, попробовать воспользоваться кассовым аппаратом самообслуживания, а также пробежать по главной улице сломя голову.
То есть сделать то, что многие из нас пытаются сделать, чтобы не чувствовать себя в новом месте туристами, — вжиться в него, вписать свое тело в среду обитания других людей, чтобы запомнить и увезти с собой что-то кроме музеев и открыточных видов. Собственно, тема отношений города и тела, кажется, и является основной и в этом спектакле, и во всем цикле «городских» спектаклей «Римини».
Кэгги со своим урбанистическим спектаклем дал еще и пример универсального творческого ноу-хау по интеграции приезжего и пришлого в любой большой город. Туристическим департаментам каждого крупного города стоит лицензировать его спектакли или приглашать на гастроли в рамках мероприятий по благоустройству и модернизации — всего за два с половиной часа любой приезжий сможет разглядеть если не цельный образ, то хотя бы подобие его настоящей жизни. Однако в данном конкретном случае единственная, но самая главная проблема данного спектакля состоит в месте его представления — он о Марселе, Париже, Лионе, но уж никак не о тихой театральной столице Европы. Размеренный и тихий, погруженный в прошлое не меньше, чем в настоящее, Авиньон нимало не похож ни на большой организм, частью которого является любой житель мегаполиса, ни на механизм, деталью которого может стать любой из нас.
