Цивилизация
У Люка (Райан Гослинг) загорелые мускулистые руки в татуировках, майка с надписью Metallica, светлые волосы, творческий псевдоним Красавчик и полуулыбка ангела. Еще у него есть ревущий мотоцикл и способность кружить на нем внутри стального шара так, чтобы дети визжали от восторга, а девушки готовы были немедленно предложить подвезти их до дома после шоу. Год назад он прокатил Ромину (Ева Мендес), теперь у нее есть другой мужчина (Махершала Али), невысказанная печаль в глазах и секрет. Увидев на пороге чужого дома младенца со светлыми волосами, Люк решает задержаться в городе, устраивается на работу в автомастерскую и после одного разговора о нищенском существовании начинает заглядываться на вывески банков.
Три года назад режиссер Дерек Сиенфрэнс снял Гослинга в мелодраме «Валентинка» (в оригинале позаимствованное у Тома Уэйтса и трудно переводимое «Blue Valentine») — рассказе о том, как женитьба по залету за пять лет превращает жизнь двух людей в ад.
Такие камерные истории про потерянных тридцатилетних чаще всего показывают на фестивале «Сандэнс», хотя конкретно эта оказалась в каннском конкурсе «Особый взгляд».
Персонажи нового фильма Сиенфрэнса вновь не слишком прочно стоят на ногах, но жанровые границы заметно раздвигаются. Бытовая драма из жизни одноэтажной Америки превращается в криминальную, а затем и вовсе в метафизическую — про неисповедимые пути и небесную механику причинно-следственных связей. Параллели с «Драйвом» Николаса Виндинга Рёфна, о которых заговорили еще до премьеры, оказываются не тем, чем они представлялись в пересказе, а движение по схожим сюжетным траекториям выявляет интересные различия.
И в «Драйве», и в «Месте под соснами» Гослинг показывает уникальный талант скоростного пилотирования и способность резко переключаться из благостности в режим ультранасилия.
Но насилие насилию рознь.
У Рёфна автогонщик в куртке с жалящим скорпионом на спине был подобен карающему ангелу справедливости, у героя «Места под соснами» другие резоны, и о них умолчим.
Правила приличия требуют не раскрывать детали сюжета, но это тот случай, когда фильм хочется пересказать подробно — с положенными «и тут вдруг...» и «а потом как...». Фильм начинается как не слишком оригинальное, но услаждающее взор и слух любование главным артистом десятилетия. Гослинг, мотоцикл и визг резины, вгрызающейся в асфальт. Гослинг, вновь мотоцикл и лирический саундтрек Майкла Паттона. Те же и адреналиновая гонка сквозь те самые сосны. Гослинг с младенцем на руках. Даже отдельно взятый Гослинг способен растопить не меньше половины сердец мира, а суммарную поражающую способность собранных в одном кадре Гослинга, его улыбки и младенца переоценить сложно. Что там еще, с чем это все сравнить? Ну вот разве что с Микки Рурком в «Бойцовой рыбке» Фрэнсиса Форда Копполы, хоть там и обошлось без крохотных детей.
Проходит час, и начинается совершенно другой фильм, даже лучше первого,
— про то, как один шаг, который даже не назовешь неверным, увлекает в сущности неплохого человека в самую настоящую трясину, выбраться из которой, не сломав хребет, едва ли возможно. На экране появляются растерянный Брэдли Купер («Мальчишник в Вегасе», «Мой парень — псих») и Рэй Лиотта, который буравит зрителя взглядом так, словно хочет о чем-то предупредить, но не может. Уходите из зала с появлением титра «15 лет спустя»: вы посмотрели хорошую двухчастную картину с несколькими отличными эпизодами. Решите остаться — пеняйте на себя.
Оброненные Люком в церкви слезы (есть такой диковатый, но казавшийся простительным эпизод в начале) отольются зрителю в третьем акте мыльной опереттой про школьников, таблетки и лезущие на глаза снимки из прошлого. Чтобы разобраться с грехами отцов, Сиенфрэнс пускается во все тяжкие, для наглядности самые важные мизансцены повторяются дважды. То пакет денег несут раз в пятнадцать лет на одну и ту же парковку в качестве искупительной жертвы. То везут согрешившего в тот же лесок, где он уже прощался с белым светом в прошлой жизни. И кочует из кармана в карман символом невозможного, обманного счастья фотография. «Фотография, где мог ты улыбаться, / Хотя улыбкой этой вряд ли что исправишь», — пелось в одной песне. Снизить пафос эта карточка точно не помогает.
