Цивилизация
Разумеется, история Токио насчитывает больше ста лет, даже если в качестве рубежа брать момент, когда город получил свое нынешнее название и приобрел статус столицы государства. Это произошло в 1868 году, однако и задолго до того Токио, тогда еще Эдо, был самым населенным городом не только Страны восходящего солнца, но и всей планеты (в 1721 году здесь обитало более миллиона жителей). Так что нынешнюю выставку нельзя назвать полноценным «жизнеописанием» японской столицы, поскольку тут вовсе не захвачена дофотографическая эра.
Но в том, что касается ХХ века, хроника получилась довольно подробной: в нее включены около 450 снимков из коллекции японского института фотоиндустрии.
Экспозиция начинается с раскрашенных коллотипий, запечатлевших архитектурные достижения эпохи Мэйдзи – своеобразного «периода модернизации» в истории страны, долгое время предпочитавшей изоляцию от внешнего мира. Новые здания министерств, кинотеатров, почтамтов и т. п. выглядят вполне по-европейски, хотя при внимательном рассмотрении обнаруживаются множественные элементы традиционного для Японии зодчества. Эта особенность прослеживается и в дальнейшем, причем не только в архитектуре. Можно даже сказать, что она является ключевой для понимания японского стиля жизни в ХХ столетии, да пожалуй, и в XXI.
Навскидку будто бы чистый Запад, а приглядишься – совсем иной уклад.
Скорее всего, именно с такой позиции и будет восприниматься выставка большинством российских зрителей. Несмотря на широкую популярность японской кухни и мультфильмов в стиле аниме, вряд ли среди нас найдется уж очень много людей, претендующих на глубокое понимание тамошней культуры и национального духа.
Поэтому восприятие токийских фоторепортажей почти неизбежно определяется схемой «западные влияния / местная экзотика».
Надо полагать, устроители учитывали высокую вероятность такого подхода и сделали ставку как раз на него. Виды цветущих вишневых деревьев на берегу реки и сцены традиционных храмовых праздников чередуются с городскими пейзажами, где восточная специфика почти не ощутима, и с мизансценами, построенными на европейский манер, будто дело происходит в Париже или Берлине. Перепады между двумя этими линиями и выступают главной интригой проекта.
Впрочем можно еще взять на вооружение краткий курс политической истории Японии и следить за развитием событий именно с этой точки зрения.
Допустим, фиксировать для себя, как упомянутая эпоха Мэйдзи перетекает в эпоху Тайсё, та – в эпоху Сёва, а оная – в нынешнюю эпоху Хэйсей.
Аннотации в выставочном зале к подобному сценарию располагают, но выглядит он несколько бюрократическим. Отечественной публике удобнее ориентироваться на более понятные и общеизвестные события, будь то Вторая мировая война или токийская Олимпиада 1964 года. Попутно можно узнавать и про те страницы японской истории, которые нам не очень знакомы, например про Великое землетрясение 1923 года, уничтожившее половину города. Об этом факте напоминают фотографии руин, отличающиеся от съемок последствий американских бомбардировок разве что датировкой.
И все же знаковые исторические события – всего лишь вехи, а выставка отображает и постепенные тектонические сдвиги. Скажем, два десятилетия, отделявшие послевоенную нищету от пика знаменитого «экономического чуда», символически могут быть маркированы кадрами, на одном из которых запечатлена многодетная семья, обитающая в ржавом автобусе без колес, а на другом представлены многочисленные посетительницы салона красоты (этот снимок носит забавное название «Повысился уровень жизни, и женщины начали менять стиль и прически»).
Понятно, что средствами фоторепортажа не передать, каким образом мелкая уличная торговля привела к расцвету токийской фондовой биржи или какова связь между уличными оборванцами конца 40-х и раскованными японскими хиппи 60-х.
Но визуальные зарубки сделаны, из них выстраивается общая эволюционная картина.
А завершается проект почти тем же, с чего начинался, только на новом диалектическом витке. Панорамы сверхсовременного города – и рядом сцена традиционного новогоднего приветствия императорской семьи, обращенного к ликующим подданным. Опять цивилизационные изменения сопрягаются с постоянством культурных обычаев, многие из которых не вполне понятны иностранцам. Глобализация все больше преображает облик Токио и стиль тамошней жизни, но едва дело коснется традиций – и опять всё как встарь. Сколько бы ни говорили про загадку русской души, но японская загадочна никак не менее.
