Цивилизация
Эротическая фотография существует почти столько же, сколько и сама светопись. Известно, что еще полтораста лет назад парижская полиция безуспешно боролась с владельцами фотоателье, тайком распространявшими карточки «неприличного содержания». Со временем этот малопочтенный, но увлекательный жанр стал расслаиваться на «эротику», вроде бы признаваемую искусством, и на «порнографию», здоровой частью общества решительно отвергаемую — на словах, по крайней мере.
Например, работы Яна Саудека, некогда подвергавшегося гонениям в родной Чехословакии, давно уже вошли в хрестоматию, но и теперь его нет-нет да и назовет кто-нибудь извращенцем. А все потому, что
этот фотограф весьма далек от того, что принято именовать «воспеванием красоты обнаженного тела».
Вот если бы он действительно «воспевал», то это еще куда ни шло: мы ведь не ханжи, про деликатность жанра ню понимаем. Однако Саудек, дескать, все больше норовит бесстыдство предъявить уважаемой публике, подсунуть безбашенный китч под видом эротики.
Кстати, про китч — это абсолютно верно. Эстетикой подкрашенных фривольных фотографий (нечто подобное в СССР еще при Сталине продавали глухонемые в поездах дальнего следования) Ян Саудек вдохновлялся и вдохновляется со всей очевидностью. Стилизация под полупорнографическое ретро — его конек, фирменный стиль. Сам он любит пересказывать байку о том, что чехословацкие спецслужбы, в свое время проявлявшие к его творчеству служебный интерес, будто бы удовлетворились объяснением, что это снимки столетней давности, и отстали. История эта отдает мистификацией: не держали в ГБ стран соцлагеря сплошных олухов, не способных отличить глубокое ретро от актуальных опусов. Однако авторский намек понятен:
видите, как нетрудно провести службистов при помощи старинной пластики моделей, анилиновой ретуши и других приемов из арсенала былой «коммерческой эротики».
Разумеется, нынешние зрители в отличие от сотрудников чехословацкой госбезопасности на уловку Яна Саудека не попадутся. И не только потому, что имя автора указано при входе в экспозицию. Постмодернистский характер этого фотографического шоу обнаруживается моментально, без всякой дополнительной экспертизы. Хотя бы даже в силу того, что
здешние обнаженки большей частью не совпадают с «антикварными» канонами — или чересчур тощи, или гипертрофированно, эдак по-феллиниевски, пышны.
Да и сюжеты у Саудека густо замешаны на попсовом психоанализе, который надежно маркирует ситуацию второй половиной ХХ века. Словом, легенду про столетнюю давность надо забыть — вернее, держать ее в голове исключительно для корректировки оттенков восприятия. Вообще-то, Ян Саудек — в чистом виде «дитя цветов», производное от нигилистической культуры 60-х и вольницы 70-х, даром что большую часть жизни провел за «железным занавесом».
Его игра в ретропорно представляется ходом, который позволял ему быть частью тогдашней западной контркультуры, даже оставаясь в социалистическом гетто.
Коли уж употреблено слово «гетто», стоит вспомнить, что Ян Саудек вместе с братом-близнецом Карелом успел побывать в нацистском воспитательном лагере, а некоторые члены их большой еврейской семьи сгинули в лагерях «для взрослых». Но эта тема никогда впрямую в его работах не затрагивалась, разве что весьма метафорически. Нельзя исключать, например, что свойственные ему диптихи (в одном кадре люди одеты и олицетворяют тот или иной слой общества, а на соседнем полностью обнажены) рождены какими-то жуткими воспоминаниями из детства.
Да и в целом произведения Саудека от начала и до конца постановочные, не вызывающие даже мысли о естественности или импровизации, — очень уж тревожны, болезненны, порой почти кошмарны. Тут не до секса, даже если секс выступает в качестве лейтмотива.
Автор много иронизирует, только ирония у него частенько впадает в черный юмор. Вроде той не единожды повторенной мизансцены, где расцвеченная анилином беременная дама направляет револьвер себе в рот.
Иначе говоря, фотограф с непостижимой лихостью готов объединять Эроса с Танатосом, а Хроноса с Гермесом. Организаторы утверждают, будто это его первая в России персональная экспозиция, что не совсем верно: ретроспективный показ работ Саудека проходил семь лет назад в рамках московской Фотобиеннале — правда, в гораздо меньшем объеме, чем сейчас.
Ради нынешней презентации автор даже самолично прибыл в Москву, несмотря на солидный возраст: ему идет 78-й год. На открытии он много шутил, цитировал давние диалоги с моделями-проститутками и всячески подчеркивал свой статус бонвивана.
Вероятно, так оно и есть, только выставка получилась все-таки про другое. Как минимум не только про бесстыдную эротику.
P. S. Одно немаловажное уточнение в свете нынешних правил жизни: выставка проходит под грифом «18+». Видимо, до бесконечности.
