Цивилизация
Поскольку 350-летие дома Романовых на просторах бывшей Российской империи по понятным причинам никак не отмечалось, да и вообще монархическая тематика долгое время была в загоне, уместно предположить, что нынешний юбилей компенсировал эти упущения. Хотя, конечно, пик общественного интереса к полузапретным страницам истории давно уже миновал — пожалуй, последним проявлением такого интереса оказались бурные дискуссии вокруг канонизации убиенной семьи последнего императора. С тех пор не было известий о том, что вокруг династии Романовых будируются какие-либо страсти. С другой стороны, излишние эмоции в ситуации данного юбилея как раз и ни к чему. Не для того празднуем, чтобы сталкивать монархистов с либералами и православных с атеистами, — наоборот, хотим в очередной раз подчеркнуть исторические традиции народного единства. И напомнить, что утрата его чревата смутными временами, преодоление которых и символизировало когда-то воцарение юного Михаила Федоровича.
Иначе говоря, 400-летие дома Романовых вполне может дать импульс для ретроспективной демонстрации тех самых «духовных скреп», коих нам нынче так недостает.
Главное тут — не перегнуть палку и не свалиться в ассоциативный агитпроп, не то даже самые дремучие из сограждан заподозрят подвох и натяжку… Впрочем, опасения подобного рода могут быть связаны скорее с провластной публицистикой, нежели с музейными выставками. Делают их обычно профессионалы, для которых проекции исторических материалов на день сегодняшний — всего лишь ловкий экспозиционный прием, способ взбодрить публику, а не идеологическая установка. Слухов о каких-либо пожеланиях сверху насчет трактовки роли Романовых в отечественной истории музейное сообщество вроде бы не фиксирует. Специалисты реализуют юбилейные проекты по собственному разумению.
Уже сейчас понятно, что таких проектов будет немало. Скажем, петербургский Русский музей откроет большую художественную выставку к 400-летию династии в начале апреля, примерно тогда же Федеральные архивы предъявят экспозицию «Русские императрицы: мода и стиль», а в том же Историческом музее в сентябре ожидается «вторая серия» нынешнего показа — она будет именоваться «Романовы. Портрет династии». Там в фокусе внимания окажутся послепетровские времена, а сейчас к рассмотрению предложена эпоха первых Романовых.
Если точнее, то весь XVII век, включая Смуту.
Драматургия именно такова: показать, как зашатались и стали рушиться основы государства, как низко пала аристократия и как в итоге воодушевился народ, вставший на борьбу с иноземными захватчиками. Ну и как постепенно стала налаживаться жизнь под руководством нового царя, потом его сына, потом его внука… На этом «рукопись» временно обрывается, продолжения ждем осенью.
Вряд ли нужно объяснять, что такая версия исторических событий представляется предельно упрощенной и «заточенной» чересчур патриотически. Кстати, сами музейщики понимают это лучше остальных, так что обозначенную канву заполняют экспонатами, которые если и не противоречат ей, то несколько разнообразят. Например, в экспозиции хватает портретов представителей династии Романовых, чья роль была эпизодической, двусмысленной или даже негативной с точки зрения официальной монархической историографии — тут и царь Федор Алексеевич, не оставивший наследников, и соправитель Петра, его старший брат Иван Алексеевич, и их коварная регентша Софья. Развитие событий во второй половине XVII века вполне могло породить смуту не хуже предыдущей, но Петр Алексеевич сумел тогда вырулить. Не исключено, что он удостоился прозвания Великий еще и поэтому.
А уж намеков на то, сколь забориста, кровава и непредсказуема была та самая эпоха Смутного времени, здесь и вовсе предостаточно. Надо только приноровиться прикладывать собственные исторические познания к музейным материалам. Скажем, живописный портрет польского королевича Владислава стоит воспринимать в качестве изображения самого настоящего государя Всея Руси, поскольку наши бояре совершенно официально, по всем правилам, усадили его на русский трон в сентябре 1610 года.
Или еще можно вспомнить о подлиннике договора между поляками и русскими о перемирии на три года и одиннадцать месяцев — вряд ли нужно уточнять, что договор этот был нарушен почти сразу после подписания.
В проекте приняло участие множество музеев и архивов, причем не только отечественных, но и польских, и шведских. Из Музея армии в Стокгольме доставили, к примеру, огромный штандарт Сигизмунда III, короля польского и великого князя шведского. А из библиотеки Варшавского университета прибыли гравированные портреты Лжедмитрия I и Марины Мнишек. Существенно помогли реликвиями музейщики из российской провинции — так, из Ипатьевского монастыря под Костромой позаимствован выносной церковный фонарь, принадлежавший кому-то из участников Великого посольства — оно было отправлено из Москвы, дабы испросить согласия 16-летнего Михаила Романова на управление страной.
Кстати, отрок долго упирался, а мать его, инокиня Марфа, вообще готова была костьми лечь, лишь бы уберечь сына от тяжкой царской доли.
Но посланники Земского собора все же сумели уговорить обоих, и в июле 1613 года в Кремле состоялось венчание на царство первого из монаршей династии Романовых.
Основанием для интронизации послужила «Утвержденная грамота Земского собора об избрании на царский престол Михаила Федоровича Романова». Подлинник этого документа на выставку не попал, но удостоился подробной мультимедийной презентации. Виртуально представлены здесь и еще некоторые важные документы эпохи, однако базируется экспозиция все же на оригиналах. Шлемы, принадлежавшие Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу, семейный иконостас последнего, письмо Марины Мнишек своему отцу, отправленное из Москвы, сабля в инкрустированных ножнах, с которой шел на битву герой народного ополчения князь Дмитрий Пожарский, — подобные раритеты на выставке встречаются во множестве. В принципе, ими можно подпереть едва ли не любую концепцию, существующую в зрительской голове, хоть почвенническую, хоть космополитическую. Экспозиция сделана без дидактических нажимов и без урапатриотического градуса. Вероятно, кому-то такая музейная склонность к бесстрастной подаче материала может и не понравиться, но перекос в другую сторону был бы явно ничем не лучше. Желающие погордиться нашей общей историей и без того отыщут здесь подходящие поводы, зато ценителям объективности не придется страдать от неадекватных подходов.
