Цивилизация
Нужно отдать Ваэлю Гониму должное — в книге «Революция 2.0» он сумел избежать искушения описать египетскую революцию 2011 года так, как о ней порой говорят журналисты и воодушевленные политические активисты из других стран. Ухода Мубарака добилась улица, а не Facebook (владелец компания Meta признана в России экстремистской и запрещена); чем дальше заходила революция, тем меньше возможностей контролировать процесс было у администраторов протестной страницы в социальной сети, признается автор книги.
Собственно, это, пожалуй, первое и самое большое удивление от мемуаров сотрудника Google, провозглашенного иконой интернет-активизма и организатором египетской революции. Описывая подготовку многотысячных демонстраций на Тахрире, Ваэль Гоним не устает подчеркивать, что свержения Хосни Мубарака добился египетский народ, а не он, не Марк Цукерберг, не Facebook и даже не Госдеп США.
Свою роль в революции автор описывает как роль одного из многих и попутно клянется, что все как-то само собой так получилось.
Просто, когда египетские полицейские замучили до смерти очередного молодого человека, а СМИ растиражировали фото убитого, Гоним открыл свой ноутбук и создал страницу «Куллена Халед Саид» («Мы все — Халед Саид»). Ни о какой революции тогда речи не шло, хотя до отставки Мубарака, как мы теперь знаем, в действительности оставалось меньше года. Халеда Саида убили в начале июня, в феврале после 18 дней массовых протестов президент страны подал в отставку.
«Революция 2.0» — отнюдь не «поваренная книга активиста», Гоним не дает прямых советов и подробных инструкций по применению технологий городской борьбы.
Автор, по собственному признанию, мало писал на своей странице о политике, отдавая предпочтение сообщениям о ходе расследования убийства Халеда Саида. Методичную публикацию новых данных администратор сообщества перемежал с пафосными обещаниями мести всем виновным, причем иногда от лица самого убитого («На читателей это производило огромное впечатление — как если бы Халед Саид заговорил из могилы», — объясняет автор). Наиболее выдающиеся (или, наоборот, типичные?) примеры статусов в Facebook Гоним приводит в своей книге. В сочетании с работой иллюстраторов книги, оформивших текст декоративными «лайками» и «комментариями», эффект иногда получается комический.
«Сегодня убили Халеда. Если я ничего не сделаю для него, завтра убьют меня». 49 лайков. 33 комментария.
<1>
«Египтяне, правосудие в ваших руках». 50 лайков. 39 комментариев.
«Обвинение опубликовало предварительный рапорт, гласящий, что причина смерти (Халеда Саида. — «Газета.Ru») — передозировка наркотиков. Вам мало того, что вы убили меня, хотите еще и запятнать мою репутацию? Аллах откроет правду и отплатит за вашу бессовестность». 55 лайков. 112 комментариев.
Читать все это интересно ровно настолько, насколько вообще могут быть интересны мемуары интернет-админа.
Гоним скрупулезно и немного надрывно описывает голодное детство, проблемы с успеваемостью в школе, где обязательно нужно нанимать частных преподавателей (а денег на них, ясное дело, нет), поступление и учебу в университете, повышение квалификации, создание первой исламской социальной сети и, наконец, выход на работу в Google (две попытки трудоустройства с семью собеседованиями).
Чуть лучше становится, когда дело наконец доходит до описания жизни и необыкновенных приключений знаменитой Facebook-страницы — тут читатель, по крайней мере, может развлечься подчас крайне нелепыми пассажами автора, предпринимаемыми в попытках литературно описать эмоции:
«Ясно помню тот день. Я сидел в своем небольшом кабинете в Дубае и не мог сдержать слез. Жена зашла посмотреть, что случилось. При виде фотографии Халеда Саида она отшатнулась и посоветовала мне не смотреть. Она вышла, а я все оплакивал нашу нацию, живущую под гнетом торжествующей тирании... Пришла пора разоблачить грязные методы Министерства внутренних дел, пагубной десницы нашего репрессивного режима».
Или вот:
«Я рассказал интервьюеру, как Мустафа держал на руках умирающего демонстранта, которому выстрелили в грудь.
— Мустафа, на верной ли мы стороне? — спросил тот. — Умру ли я как мученик?
Сквозь слезы Мустафа ответил:
— Да, конечно.
И раненый испустил последнее дыхание».
В общем, несколько глав «Революции 2.0» представляют собой по-настоящему трагический египетский лубок.
«Революционные» главы на порядок интереснее: вторая половина книги гораздо больше похожа на мемуары, чем первая: Гоним наконец забывает о Facebook и начинает описывать начало 2011 года таким, каким он сам его запомнил. Похищение сотрудниками спецслужб, допросы в здании госбезопасности, почти две недели ареста, а вслед за тем встреча с премьер-министром, высокопоставленными партийными чиновниками, пытавшимися добиться расположения революционера. Картину дней, проведенных в заключении, Гоним восстанавливает, перемежая собственные тюремные мемуары выдержками из сообщений СМИ и воспоминаниями друзей.
Гоним писал свою книгу к годовщине египетской революции, на русском языке текст выходит в канун годовщины первых протестных митингов, и это, конечно, прибавляет книге сто очков. Читая бесхитростные, изложенные в простой хронологии воспоминания египетского админа, совершенно невозможно отделаться от сравнений событий на Тахрир с российским декабрем-2011 — тем более что предисловие к русскому изданию «Революции 2.0» написал один из организаторов зимних митингов, журналист Юрий Сапрыкин. Проблемы, которые привели людей на площадь Тахрир в центре Каира, хорошо знакомы рассерженным горожанам с Болотной: фальсификации на выборах, несменяемость власти, коррупция, полицейское насилие, ложь государственных СМИ.
Различие лишь одно — в Египте, как пишет Гоним, друзьям иногда приходилось скидываться, чтобы купить мяса. В России «креативный класс», составивший ядро зимних протестов, может просадить за выходные по несколько МРОТ.
В египетском варианте недовольство режимом Мубарака породило ясный социальный лозунг «Хлеб — свобода — человеческое достоинство» и готовность идти под пули. В случае с Россией протест как будто бы так и завис на уровне постоянного повторения словосочетания «рассерженные горожане», шуток про 146% и митингов-концертов, переходящих один в другой.
В книге Гонима можно найти сразу несколько ответов на вопрос о том, почему так вышло. Грустный смайлик.