Цивилизация
Лет десять назад многим представлялось, что мировая мода на современное китайское искусство окажется мимолетной. В голову приходили аналогии с бумом конца 80-х, когда на Западе был всплеск интереса к советским художникам перестроечной волны: как известно, этот интерес продлился недолго. С китайцами же вышло совершенно иначе. Авторы из Поднебесной буквально десятками встроились в международную иерархию и прочно в ней закрепились. Вслед за ветеранами-первопроходцами на олимп стали подтягиваться и художники помладше, так что с преемственностью поколений на интернациональной арт-сцене у китайцев все в порядке.
Один из самых ярких представителей новой генерации показывает сейчас в Москве свою выставку «Человек-невидимка».
Строго говоря, The Invisible Man – это даже не название проекта, а творческий псевдоним Лю Болиня: так его называют зрители, которые имени автора пока не запомнили, но произведениями впечатлились. Методика «человека-невидимки» действует на публику безотказно. Затратив усилия на то, чтобы вычленить силуэт художника из фотографированного городского пейзажа, вы моментально чувствуете себя вознагражденным. И дело тут не в удовлетворении от разгаданной головоломки (в большинстве случаев технологические секреты Лю Болиня так и остаются секретами), а в проникновенности авторского мессиджа.
Становясь на снимках то дорожным ограждением, то фрагментом витрины в супермаркете, то щелью в заборе, то частью театрального интерьера, китаец недвусмысленно дает понять: сегодняшней цивилизации личности не нужны. Требуются налогоплательщики, потребители товаров, избиратели на выборах и т. п., но не индивидуальности. А если так, то Лю Болинь с охотой готов подыграть эпохе, лишая себя самого не только портретной узнаваемости, но и вообще человеческих очертаний.
Правда, в отличие от героя одноименного романа Герберта Уэллса, нынешний «человек-невидимка» не стремится подчинить себе мир и даже не склонен на него влиять.
Похоже, от зрителей Лю Болинь ждет только одного: чтобы те задумались. Во всяком случае, его тезис «умственное рабство страшнее физического исчезновения» выглядит вполне программным и убедительным.
Не обходится без определенной дидактики и проект «Парламент» от австрийской арт-группы G.R.A.M. (ее основали в 1987 годы четверо жителей Граца – Гюнтер Холер-Шустер, Мартин Бер, Рональд Вальтер и Армин Раннер). Иронические наследники движения «Флюксус» практикуют различного рода фото- и видеоинсценировки, которые нельзя назвать впрямую ни акциями, ни перформансами. В фонде «Екатерина» демонстрируются сейчас их экзерсисы на тему парламентских драк. Способ создания этих изображений не особенно затейливый: взяв за образец репортажные кадры о случаях рукоприкладства среди политиков в Сеуле, Киеве, Стамбуле и Тайбэе (нетрудно догадаться, что Москвы в этом списке нет), авторы при помощи статистов реконструируют эти мизансцены у себя дома, в зале заседаний родного муниципалитета. К максимальному правдоподобию австрийцы, впрочем, не стремятся. Их занимает лишь выразительность кадра – и еще желание задать зрителю вопрос: часом, вы не знаете, отчего эти солидные дядьки (вернее, их прототипы) столь свирепы и безбашенны?
Разумеется, найти конкретный ответ по каждой отдельной ситуации несложно, но авторов занимает не конкретика, а общий абсурд происходящего.
Наконец, еще одна выставка из программы Фотобиеннале носит уже не постановочный, а вполне документальный характер. Если по аналогии с «Человеком-невидимкой» сюжет с парламентскими драками можно было бы условно назвать «война миров», то экспозиция Бернара Плоссю – типичная «машина времени». Впрочем, официальное название выставки звучит иначе – «Из Калифорнии в Нью-Мексико. Юго-Запад Америки, 1966 – 1985». Хронологический диапазон обозначен изрядный, но преобладают здесь 70-е годы – не только по датам, но и по ощущениям. Француз Бернар Плоссю не скрывал и не скрывает своей влюбленности в Калифорнию и ее окрестности, однако из его многочисленных черно-белых кадров рождается убеждение, что влюблен он не в место на карте, а в эпоху. Наверное, и сегодня на американском юго-западе можно встретить ковбоев, объезжающих на ранчо скакунов, и девушек в бикини на набережной, только это все равно будут не те ковбои и не те девушки. Не говоря уж о громоздких «бьюиках» и «крайслерах», о мечтательных хиппи и добродушных полицейских. Атмосфера, запечатленная когда-то Бернаром Плоссю, воспринимается настолько ретрово, что это чревато дежавю. Ничего страшного: на Фотобиеннале такие ситуации неизбежны.
