Цивилизация
Это в Москве главным в искусстве кино является кондиционер, а в Выборге и так прохладно, и видимость до горизонта. Зрителям вроде бы нет необходимости спасаться от экстремальной погоды в кинозале, но фестивальные аншлаги таковы, что аккредитованные коллеги уже запасаются в кассе билетами на балабановского «Кочегара»: вдруг мест на всех желающих не хватит?
До сих пор программа обходилась без блокбастеров и забубенного арт-хауса, ограничиваясь тем, что организаторы именуют «Жанр плюс».
Это когда к более или менее драматичному сюжету цепляют нож, гэг и поцелуй.
«Жанр плюс» — название новой фестивальной секции, и пока именно оно универсально описывало игровой конкурс. Но вот показали новый фильм Рамиля Салахутдинова «Которого не было», и баланс пошатнулся. Фильм одного из самых отъявленных авторов оказался еще более авторским, чем можно было ожидать.
Автор «Кружения в пределах кольцевой» выписал еще кругаля в строгих границах искусства кино.
И так завернул, будто черный квадрат обогнул по экватору. В его фильм самозванно заселяются сразу «Сталкер» с «Солярисом». Неудобные жильцы задевают друг друга локтями на тесных коммунальных метрах отечественной метафизики, так что призраку Тарковского и упасть негде. Зона неизученных аномальных воздействий, описанная Стругацкими и Лемом в середине прошлого века, встречается в фильме Салахутдинова с нехарактерным для нулевых годов неприятием модернизма, его хаоса и протеста. Здесь есть идеалисты, способные удивляться, и автор, способный пожелать своему персонажу лучшей доли, хотя бы и не в этой жизни. Вот, например, диалог перед лицом воздушного океана, пузырящего свои фигуры и города на плазменной панели:
— Думаете, человек сможет когда-нибудь понять до конца эту штуку?
— Надо смириться и с благодарностью и трепетом понять одну вещь, что жизнь – это чудо.
Впечатление, будто вечно смущенный артист Юрий Кузнецов, един в трех лицах, излагает сразу за Николая Гринько, Анатолия Солоницына и Александра Кайдановского, обсуждающих в Зоне перспективы счастья на всех.
На этом призрак Тарковского исчезает в тумане, но пусть никто не уйдет обиженным. Немного старомодная риторика фильма похожа на все счастливые романы и фильмы про Магеллановы облака и Марианские впадины. К этим приключенческим объектам режиссер приравнивает туманности в голове человека и выступает как пионер-первопроходец в оригинальном на сегодняшний день жанре этической фантастики. Схожим образом развивает свои социально-нравственные утопии разве что режиссер-сталкер Астрахан, но у того своя «зона» за пределами «культурного кино».
В фильме «Которого не было» один человек превращается в другого.
Туман всасывает артиста Юшкевича, а возвращает артиста Поднозова. Минимальное объяснение этому есть. За туманом и белизной существует некая клиника, работает ученый доктор (Юозас Будрайтис), действует излучение, которое меняет в человеке немного физики, а измененные органы уже сами конвертируют психику в судьбу, как им удобно. Становишься сам себе как бы двоюродным братом, которого не было, но который мог бы быть. Герой сначала помнит прошлую жизнь, близких девушек, пароль от компа. Вскоре стираются пароли, затем явки. И только судьба человека все так же не родная ему, а двоюродная. Перемены участи не так чтобы существенны: еще одна квартира, только обои другого цвета, еще одна женщина, только не Полина Агуреева, а Екатерина Голубева. Воздушный фронт над планетой катит волны циклонов.
Атмосфера завязывает узлы, взвихривает водовороты, будто она планете тоже кузина.
Персонажи фильмов чаще всего задают себе и друг другу разные каверзные вопросы, по сравнению с которыми загадка «чем ворон отличается от конторки» покажется азбукой. Герой «Которого не было» любопытствует: «Если бы мои родители любили слушать не «Риориту», а «Подмосковные вечера», был бы я другим человеком?». Хороший артист Мерзликин в фильме «Гидравлика» для разминки интересуется, почему для обрезания избран половой орган, а не ухо например, а потом выдает животрепещущий вопрос про Савелия и авангард.
Вообще-то гидравлика в художественных текстах попадалась пока что у поющего поэта Михаила Щербакова: «Добра пора, туман, труха, вода мудра в реке. А что мы смыслили в грехах, а что в гидравлике?».
Гидравлика в контексте греха, собственно, и есть тема камерной драмы Евгения Серова, где к бывшим однокурсникам спустя 15 лет является взволнованный мститель.
«Дал течь кораблик, стал тонуть, стоял и протекал.
Мы все спасались как-нибудь, кончалась практика.
Я ж отпустил синицу вновь, ловя журавлика.
Вот весь и грех, и вся любовь, и вся гидравлика».
Режиссеру к процитированному куплету добавить, в сущности, нечего, кроме красных стрингов, самопального стишка: «В полумраке и угаре ходит курица в гриль-баре», да пары рифм: осветителя с просветителем, и гидравлического удара – с ножевым.
Нож тут и есть предлог для размещения этой камерной телепьесы в программе «Жанр плюс». Когда «Гидравлика» доходит до вопроса, дружил ли Толстой с Достоевским, становится ясно, что герою, как и автору фильма, не до жанра. Так, хотелось с кем-то поговорить. Как интеллигенту с интеллигентом.
Другой премьерой новой программы оказались «Бесконечные мечты о счастье» пробующего себя в режиссуре оператора Андрея Попова. Они ближе всего к «прогнозу на завтра», который обещан фестивалем. Это кино прямого действия, и в силу дешевизны, весьма перспективное. Одним из завтрашних героев, похоже, может оказаться социальный проект, снятый на видео, не требующий художественных экивоков, артикулированно сообщающий зрителю: нехорошо обижать маленьких, нехорошо разводиться.
Поскольку таких «нехорошо» хватит не только на завтра, но и на послепослезавтра, то прогноз может оказаться долгосрочным.
Вариант, далекий от артистических амбиций, зато здоровый. Образно слабым и вторичным высказываниям о современности с неочевидной драматургией и целеполаганием приходит на смену энергичная внятная речь, почти речевка. Убедительного ответа на вопрос, зачем это смотреть, такой продукт не дает, зато всем ясно, зачем он сделан.
В последние годы актерам особенно удаются фигуры религиозного характера. Прошлый Выборг открывался «Попом» режиссера Хотиненко, где в батюшку исключительно перевоплощался Сергей Маковецкий. На премьеру «Иглы. Ремикс» ожидается Петр Мамонов, сыгравший монаха в «Острове» Лунгина.
Нынче Алексей Серебряков выступил в похожей роли священника — слуги Бога, а не партизан с оккупантами — в конкурсном фильме «Связь времен» Алексея Колмогорова.
Немецкий и русский солдат спасают жизнь младенцу Ване и его матери, а их внуки в Берлине и Москве должны встретиться, чтобы завершить миссию дедов. Жанр здесь велик, а плюс мал. Режиссер снял эклектичную, но дико бодрую смесь зомби-триллера, военного фильма и исторической фантасмагории. В современной Москве «Связь времен» как-то распадается, зато события Великой отечественной выписаны рукой мастера. В фильме есть эпизод, где фриц на самолете преследует деда на телеге. Оказывается, за кадром дед фрицу жопу показал.
Получилась такая зеркальная жопа к Михалкову.
Алексей Колмогоров уверяет, что о заднице Михалкова во время съемок ничего не знал, и предположил, что задницы, видимо, сейчас витают в воздухе. На пресс-конференции автор рассказал, что нашей стране повезло, что она стала объектом агрессии, а не наоборот, и поэтому у нас была справедливая война, в то время как оба режима были скотскими. С поправкой на декларируемую в названии связь времен можно предположить, что режим и ныне там.
Конкурсный «Южный календарь» Дениса Карро зачем-то составлен из трех новелл, хотя эпизод «Выходной» мог бы стать полноценным фильмом, во многом благодаря артистке Ангелине Миримской. Ее героине, посудомойке Людке, явившейся на конкурсный отбор в модельное агентство, тоже задают всякие разные вопросы. Как раз такие, на какие отечественному кино отвечать скучно: что ты умеешь, чего хочешь, о чем мечтаешь?
