Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Пусть будет просто упырь

Культура по четвергам

Культура по четвергам: лента Павла Лунгина «Царь», открывшая ММКФ, стала хорошим поводом порассуждать о магистральном движении российского кино да и всей мировой культуры в целом.

Говоря о культурных событиях этой недели, странно было бы писать колонку о чем-то, как не о Московском кинофестивале. Впрочем, событие, которое я хочу вспомнить, произошло не на этой, а на прошлой неделе: на открытии ММКФ был показан фильм Павла Лунгина «Царь» — история духовного противостояния Ивана Грозного и московского митрополита Филиппа (Колычева).

Выходя из зала, я услышал где-то за плечом фразу: «Если фильм открытия такой, то что же это за фестиваль будет?». Очень показательная фраза, и отнюдь не в смысле лягнуть Лунгина. Фильм-то на самом деле вовсе не «ужас-ужас», скорее, наоборот – на фоне тотального безрыбья российского кино, «Царь» — это не рак даже, а лобстер какой-то. Операторская работа Тома Стерна выше всех похвал, такой картинки в отечественных фильмах не было много лет и еще столько же не будет. Многие сцены, вроде частопоминаемого критиками прохода Грозного, что называется, доставляют по-полной, да и актеры хороши – здесь, опять-таки впервые за много лет, можно говорить о состоявшемся актерском ансамбле. Провалов практически нет, даже с Домогарова сериальную чешую обили, даже Охлобыстин пусть и переигрывал, но не лажал.

Но именно «Царь», и именно вписанный в фестивальный формат, то есть в ситуации «русское кино на фоне не русского», становится идеальным поводом для того, чтобы прицельно оплевать не Лунгина даже – весь наш сегодняшний кинематограф.

А то, что фильм на голову выше среднестатистической поделки отечественных кинематографистов – так это даже лучше, скидок делать не придется.

Для начала зрителю неплохо бы понять: к истории нашей лунгиновский фильм не имеет ни малейшего отношения. Дело даже не в исторических ляпах, хотя их в фильме не то что предостаточно – с точки зрения соответствия реальной истории создатели фильма не ошибаются даже, а врут намеренно, и с каким-то ожесточением даже. Ляпы начинаются с заглавных титров, где нам сообщают, что на дворе — 1565 год или «7773 год от начала мира» (правильно – 7073-й) и заканчиваются на финальной сцене. Фильм антиисторичен подчеркнуто, все ключевые эпизоды заставят схватиться за голову любого мало-мальски знающего историка. И Грозный с митрополитом Филиппом друзьями детства не были и быть не могли: Грозный младше на четверть века, а в описываемые времена был не вовсе беззубым стариком, а 35-летним мужчиной в расцвете сил. И сдача Полоцка московскими войсками, вокруг которой и наверчен весь сюжет, произошла через много лет после описываемых событий. И несчастный сын Малюты Скуратова, из-за которого, если верить фильму, митрополит Филипп в какой-то степени и принял свою кончину, в реальности не существовал. У думного дворянина Григория Лукьяновича Бельского, прозванного за малый рост Коротышкой, то бишь Малютой, не было прямых наследников по мужской линии, а только три дочки, очень удачно пристроенные замуж.

Ну и на сладкое: нет никаких доказательств, что к мученической смерти Филиппа Иван Грозный имел хоть какое-то отношение.

Вы скажете – да что ты привязался к этой исторической правде? Это не учебное пособие по средневековой истории Руси, это художественное произведение. Здесь важно передать дух того времени, его атмосферу, и в интересах этой художественной задачи создатель имеет полное право кроить историческое полотно как ему вздумается и плевать на буквализм слюной. А я радостно соглашусь и еще поддакну, напомнив, что на редкость устойчивую байку о том, что Иван с Филиппом были друзьями детства, запустил не кто иной, как Сергей Эйзенштейн в своем фильме «Иван Грозный» — именно потому, что ему это было надо для фильма.

Но давайте теперь посмотрим: насколько у Лунгина получилось, пусть и в ущерб букве, передать дух того времени.

Увы, но и здесь порадовать нечем.

Реальным средневековьем здесь и не пахнет, несмотря на все гнилые зубы (собственные у Мамонова или деланные у Охлобыстина). Лунгин (вопрос виновности автора сценария, известного писателя Алексея Иванова, оставим открытым по принципу «отвечает главный»), похоже, просто не понимает, что некоторые из эпизодов фильма в реальном XVI веке не могли произойти, потому что не могли произойти никогда. Если бы реальный Иван Грозный бродил где вздумается, бегал по Москве как коробейник какой и приставал, как в фильме, ко всем встречным-поперечным, народ бы ему не в ноги падал, как в фильме, а разбегался с гайдаевскими криками «Царь-то — не настоящий!». В тогдашней России царь – это сакральная фигура, появляющаяся перед людьми по строго определенным поводам и при неукоснительном соблюдении крайне сложного ритуала. Да что говорить – ему не то что слоняться по двору на пару с приблудной девчонкой-бродяжкой – ему и на землю ступить нельзя было: предварительно под ноги что-то подстелить требовалось. Именно этот статус живого полубожества и сорвал-то в итоге крышу у реального Ивана –

попробуй не повредись головой, если для всех ты нечто среднее между иконой и Родиной.

Но при этом, если бы реальный Иван, как в фильме, лишил Филиппа сана митрополита в результате собственного взбрыка, своей волей и с помощью пары слов – никто из присутствующих просто бы не поверил своим ушам. В церковных вопросах царь был обычным прихожанином, не властителем, а рабом божьим, и не ему было митрополита снимать. В реальной жизни митрополичьего сана Филиппа лишил специально собравшийся собор епископов, многие из которых (суздальский епископ Пафнутий, новгородский архиепископ Пимен) были давними его недоброжелателями.

Да что далеко ходить — в фильме опричники, убив Филиппа, сжигают защищающих его тело монахов (!) живьем, вместе с церковью (!), в которой они укрылись. Это, простите, уже ни в какую Красную армию. Я даже не буду говорить о месте религии в жизни средневекового человека, сакральности храмов и нутряном страхе перед пожарами. Достаточно упомянуть, что во времена Ивана Грозного всего лишь семь статей тогдашнего УК предусматривали «высшую меру» (при Алексее Михайловиче – уже 80, при Петре – более 120). Этими тягчайшими преступлениями были: убийство, изнасилование, содомия, похищение людей, поджог строения с людьми, ограбление храма и государственная измена.

Подсчитайте сами, сколько расстрельных статей они по своей инициативе с пола подняли.

Но я прекрасно понимаю, что и подобное фантазирование и попрание базовых принципов тогдашнего мира не является для кино табу. Режиссер вполне может снимать вневременную притчу, действие которой происходит в придуманном им мире со своими умозрительными законами – и это не делает произведение менее значительным. Главное – что на выходе, критерий правдивости – результат. Но опять-таки посмотрим — для чего Лунгину понадобилось попрать и дух, и букву реальной истории, что за сверхзадача перед ним стояла?

Как это не печально – на выходе, если отвлечься от красивостей, мы имеем плоский до картонности конфликт умного и милосердного священника и придурковатого царя-садиста. Один – весь в белом, другой – черный до дьявольщины. И показать этот тривиальный и плоский, если начистоту, конфликт очень хорошего с очень плохим Лунгин решает самым простым способом – пресловутым «нагнетанием».

Вы никогда не задумывались, почему в наших исторических фильмах режиссеры так любят давить на нервы зрителя, живописуя кровавость того времени? Что в «Бульбе», что в «Царе» — огнем жгут, кости ломают, то крюк в тело всадят крупным планом, то медведь на весь экран кишки раскидывает. А ответ-то достаточно простой: потому что иным путем показать ужас того времени просто не умеют.

Главная проблема «Царя» та же самая, что и во всем российском кино – создатели не уважают ни себя, ни своего зрителя.

Они свято убеждены, что целевой аудитории что ни сделай – все сойдет, а потому, не мудрствуя лукаво, постоянно облегчают себе задачу. Играют сами с собой в поддавки. Не только в «ужасах» — во всем. Ну и что, что Грозный был одновременно упырем и великолепно образованным человеком, блестящим писателем да и одним из первых русских композиторов, кстати? Кровушку лил почем зря, но при этом оставался истово религиозным человеком, говорите? Страдал и мучился, попав в жернова между собственным пониманием долга правителя и необходимостью спасения человеческой души?

Нет, ребята, это слишком сложно, такую мозаику не вдруг и сложишь, да и народ ее не поймет.

Пусть будет просто упырь.

Почему Эйзенштейн, снимая своего «Ивана Грозного» в обстановке страшного идеологического давления и – на минутку – для неграмотного в массе своей зрителя, сделал сложнейшее многослойное полотно, а Лунгин, с полностью развязанными руками и имея адресатом рафинированную интеллигенцию, сотворил примитивный лубок? Почему один разбирал эпоху по косточкам, поднимал все доступные источники и долго вникал, как выглядел какой-нибудь тегиляй – посмотрите хотя бы бесчисленные рисунки Эйзенштейна, сделанные в процессе подготовки к съемкам. А другой, уже сделав религиозный в своей основе фильм на историческую тему, выступая на радио, откровенничает об астраханском хане, досаждавшем Грозному в последние годы жизни, и объясняет радиослушателям: «У нас не было, как вы знаете, патриархов, были только митрополиты. Первого патриарха дала Советская власть, отделив государство от церкви».

И этот ведь еще из лучших, как говорил Атос.

Это всеобщее «упрощенчество» столь тотально, что масштабы его просто пугают. Я, если честно, все чаще начинаю задумываться – а стоит ли клеймить сегодняшних «творцов» и издеваться над ними? Ведь очень похоже, что это уже не субъективный, а объективный процесс. Много ли вы знаете по-настоящему великих фильмов, снятых за последнюю четверть века? Книг? Песен? Симфоний? Картин?

Не модных, а именно великих, покоряющих города и страны, овладевающих зелеными юнцами и зрелыми мужами? И ведь везде так – во всех областях культуры, даже самых молодых и неразработанных. Где рок-группы, равные пусть не «Битлз», но хотя бы «Скорпионс»? Стыдно сказать – даже масштабных поп-звезд после Бритни Спирс не народилось, одни однодневки на сезон. Есть ли хоть одна компьютерная игрушка, вызвавшая ажиотаж, подминающая под себя континенты – пусть не «Дум», так хотя бы «Симс»?

А вдруг мы, как в первой еще «Цивилизации», все заложенное уже выбрали и дальше нам создавать только бесчисленные и безликие «Технология будущего 1», «Технология будущего 2», «Технология будущего 3»… Эйзенштейн со товарищи весь проем уже кирпичами заложили, а Лунгину с компанией осталось мелкие дырочки замазывать.

Страшно. Пусть уж лучше будет просто упырь.

Новости и материалы
Представители МАГАТЭ не выявили угроз ядерной безопасности на ЗАЭС
Путин назвал красоту Крыма идеальной
В США предрекли потерю Украиной еще четырех областей
Вышел флагманский смартфон Nubia в стиле фотоаппарата
Apple ускорила беспроводную зарядку старых iPhone
Названы старые автомобили, которые могут дать фору современным суперкарам
Apple выпустит уникальный процессор для своих компьютеров
СБУ заочно предъявила новое обвинение главе ДНР Пушилину
Лена Катина рассказала, почему считает выступление «Тату» на «Евровидении» личным позором
На Украине хотят отказаться от привязки курса гривны к доллару
Основателя криптобиржи FTX приговорили к 25 годам тюрьмы
Пока еще несуществующий смартфон Huawei стал самым желанным у китайцев
Стало известно будущее Федотова после расторжения контракта с ЦСКА
Судья чемпионата России по танцам подала иск из-за травли после теракта в «Крокусе»
В Польше предрекли Киеву скорое поражение из-за Зеленского
Генпрокуратура потребовала изъять «Кубань-Вино» в собственность государства
В Краснодаре водитель чуть не сбил пенсионера, а затем пнул его ногой
Экс-игрок «Динамо» считает, что клуб поборется за победу в РПЛ
Все новости