Цивилизация
Довольно давно уже наметилась тенденция: иностранные зодчие часто выигрывают архитектурные конкурсы в России, а вот до полноценной реализации их замыслов дело доходит не всегда. Редко доходит, прямо скажем. Строительство по этим проектам или вовсе отменяется, или замораживается на неопределенный срок, или происходит с такими искажениями авторских идей, что впору судиться с заказчиками. Примеров хватает по всем названным позициям. Сэр Норман Фостер, всемирно известный архитектор, о таком положении вещей не знать не может (у него у самого в России «прокисают» несколько уже утвержденных проектов вроде небоскреба «Россия» в Москве и комплекса «Новая Голландия» в Петербурге), однако охота пуще неволи.
Претендовать на роль главного проектанта реконструкции ГМИИ бюро Нормана Фостера начало еще несколько лет назад.
В музее даже устраивали презентацию макета, хотя в ту пору еще не были определены окончательные технические условия и не назывались даже приблизительные цифры бюджета. Потом здесь проводили выставку творческих достижений маэстро, прозрачно намекая: люб нам Фостер, ой, по сердцу. Ирина Антонова не скрывала и не скрывает своих симпатий, утверждая, что британец как никто другой умеет деликатно соединять хай-тек с исторической застройкой. В этом с ней, правда, не все согласятся. В Лондоне, к примеру, набирает обороты общественная кампания по сбору подписей за возвращение Британскому музею прежнего вида. Радетелей старины уж очень напрягает купол, возведенный Фостером над классическим зданием, и смущает внутренняя перепланировка.
Но ничего у них не выйдет, конечно.
И потом, старина стариной, однако нынешний холл Британского музея производит действительно незабываемое впечатление. К тому же Норман Фостер вообще слывет специалистом именно по музейным пространствам. Например, по его концепции сейчас строится самый большой в мире музейный комплекс в Гонконге.
Короче, с фаворитом стало понятно давно, однако следовало пройти через конкурс. Тут имелись некоторые сложности. Во-первых, бюро Нормана Фостера не представлено в России юридически, то есть не могло участвовать в состязании от собственного имени. Во-вторых, первоначальный проект явно не укладывался в сметные цифры, которые к тому моменту уже обрели силу бюджетного закона. Победитель конкурса мог бы получить за разработку проекта не больше 320 млн рублей, а на всю реконструкцию выделено было 23 млрд рублей. Деньги большие, но в абсолютном выражении совсем не те, что полгода назад. Российские конкуренты готовы были предложить строить и подешевле, и поскорее. В-третьих, как уже было сказано, в России у иностранцев обычно случаются организационные трудности. Отечественное лобби вполне могло бы повлиять на решение жюри с тем, чтобы оставить заказ на проектирование у наших архитекторов.
Но все эти подводные камни удалось миновать. За ними таятся следующие.
Победа заявки Фостера стала возможна благодаря соавторству с ОАО «Моспроект-5». Формально фостеровское бюро вообще числится в субподрядчиках. А ну как теперь, после получения заказа, русские партнеры потянут одеяло на себя? Сам-то проект еще не утвержден, его в нынешнем виде никто даже и не видел. Принята к реализации лишь расплывчатая заявка. Возможно, впрочем, что на этот и многие другие возникающие вопросы вскоре ответит сам британский архитектор.
Пушкинский музей обещает провести его пресс-конференцию в середине апреля.
Пока же на вопросы журналистов отвечали замминистра культуры Павел Хорошилов и директор ГМИИ Ирина Антонова. Вернее, не столько отвечали на вопросы, сколько озвучивали заранее приготовленные тезисы. Хорошилов назвал планы по реконструкции музея «проектом национального значения». (В этом статусе ныне пребывают еще две «стройки века» — возведение второй сцены Мариинки и ремонт Большого театра.) Данный титул вроде бы подразумевает стопроцентное финансирование без всякого секвестра. Но кто бы знал, что нам готовит судьба хотя бы через полгода...
Ирина Антонова, тем не менее, была настроена оптимистично, сказав, что «проект непременно будет реализован», пусть даже и с задержками. Самой ей очень бы хотелось, чтобы первая очередь реконструкции (она будет касаться в основном фондохранилищ; до главного здания на Волхонке доберутся позже) осуществилась уже в 2012 году, то есть к 100-летнему юбилею музея. А в целом выделенный правительством бюджет расписан до 2015 года. Этот временной рубеж одновременно и оптимален, и почти мифичен. Если вспомнить, что на разработку проекта отведено 18 месяцев, если учесть, что у нас и в лучшие-то времена стройки всегда отставали от графика, если... Но давайте в этом месте все же остановимся. Нет ничего легче, чем набрасывать пессимистические сценарии. Между тем надо отдать должное Ирине Антоновой: она смогла-таки довести свою мечту до реального старта. И даже заполучила для исполнения замыслов любимого архитектора. Что-нибудь у них да получится.
