Цивилизация
1961 год. Врач отряда первых космонавтов Покровский живет между Москвой и строящимся Байконуром. В Москве у него красавица жена, на Байконуре – на редкость страшненькая любовница. Жена (тоже врач) смолит «Беломор», называет Ленина «кровопийцей и немецким шпионом», ругает советскую власть, проклинает космическую программу, потому что «все ваши ракеты – чтобы бомбы возить», хочет ребенка и устраивает мелкие истерики. Любовница ходит по грязи в резиновых сапогах, хочет быть всегда рядом с врачом, гоняет собак, покупает у солдат краденую казенную ванну и тоже устраивает мелкие истерики.
Сам врач Покровский ушел недалеко – он, не поверите, также не прочь устроить истерику, пьет горькую, разговаривает с умершими родителями, надевает на голову скворечник и искренне считает, что посылает своих подопечных из отряда космонавтов на верную смерть.
Собственно, так считают все, кто хоть как-то работает с космонавтами.
Периодически то один, то другой ученый или военный подходит к коллеге и говорит что-нибудь типа: «А мы же на смерть человека посылаем». Коллега с трагической миной уходит от беседы. Даже военный оркестр разучивает траурные марши. Остальные то и дело молятся; набожность героев фильма вообще вызывает искреннее удивление, учитывая, что на дворе 1961 год и перед нами некие пламенные комсомольцы и комсомолки, почему-то знающие назубок «Отче наш».
На этом фоне вполне понятно, что кандидаты в космонавты – сплошь параноики.
Между собою называют друг друга «лайками». Молодой парнишка, который больше остальных боится лететь, сгорает в барокамере (реальный случай – в марте 1961 года действительно сгорел Валентин Бондаренко; кстати, в 1967 году точно так же погибли три американских астронавта). Юрий Гагарин лежит на полу в ванной в позе зародыша, прижимая к груди подушку, и только после стакана водки приходит в себя. В общем – какой ты, нафиг, танкист, пардон, космонавт. Перед стартом Гагарин и Титов прямо в скафандрах катаются по грязи на велосипедах, в паузах разучивая некую официальную речь – ее тут же снимают прямо среди вышеупомянутой грязи.
В целом, как говорил Бендер, картина битвы мне ясна.
Байконур в фильме представляет собой весьма любопытное зрелище: сплошные лужи вперемешку с все той же грязью, в которой, натужно урча, застревают грузовые «ЗиСы». Вымазано все – от машин до погон и петлиц у военных. Везде ходят расхристанные солдаты, которые ничего не делают, и казахи в телогрейках, продающие богато иллюминированные портреты Сталина за сорок рублей. Еще вокруг много собак и верблюдов, а также постоянно идет дождь. Все туберкулезно кашляют и едят яблоки.
В этих условиях обитают и наши герои, от врача Покровского до будущих космонавтов. Алексей Герман-младший все-таки младший, и отцовской тщательности реконструкции требовать от него было бы грешно. Ну и что, что в 1961 году ученые и прочие жили во вполне цивилизованных условиях в поселке Ленинский — не в дощатых бараках, где отовсюду капает, а в обычных нормальных четырехэтажных многоквартирных домах. Пусть в поселке были кинотеатр, бассейн, школы, универмаг и гостиничный комплекс, плюс очень красивый парк культуры и отдыха, благополучно загнувшийся в девяностые при отсутствии финансирования. Пусть!
Я художник, я так вижу.
Уставший от работы в нечеловеческих условиях врач Покровский на подмосковной даче встречается с друзьями, которые пьют водку, поют песни Окуджавы (отсюда название) и жалуются на плохое качество производимых в СССР наручных часов. Друзья, по мнению многих отечественных кинокритиков, символизируют собою мятущуюся советскую интеллигенцию. На здоровье, пусть себе мятутся – глядя на них, все равно, если что и вспомнится, так разве слова Льва Гумилева: «Боже упаси! Я не интеллигент, у меня профессия есть!»
Ближе к финалу главный герой врач Покровский умирает, так и не узнав, что Гагарин слетал в космос благополучно. Вряд ли мы раскрыли здесь некую тайну: мрак нагнетался с самого начала картины, но, к огорчению ее создателей, Гагарин-то в 1961 году так и не погиб, а без мертвого тела получалось как-то не комильфо… На покойного врача внимания никто не обращает – он лежит в кузове грязного грузовика под дождем, а вокруг дегенеративные солдаты радуются прорыву в космос, а ученые плачут, говоря умильно: «Взлетел, аки ангел»…
Любопытно, что сами создатели картины во главе с режиссером Германом-младшим своей работой очень гордятся.
«Многие иностранцы до сих пор уверены, что в России в каждой подворотне медведь, литр водки и все беспрерывно танцуют вприсядку», — сказал не так давно Герман в интервью МК. В результате «Солдат» был обласкан призами в Венеции. Видимо, благодарные иностранцы очень радовались, что им наконец-то открыли глаза.
Спасибо Герману за то, что изменил мнение иностранцев. Теперь они будут уверены, что русские запустили космонавта, отобрав наиболее параноидального типа из группы таких же психов, причем запустили прямо из грязной лужи при помощи нескольких дощатых бараков, группы военных с дегенеративными лицами и группы врачей, которых самих неплохо было бы лечить электричеством, ибо все как один – опасные истерики.
Если что и заслуживает доброго слова, так это игра актеров.
Исполнитель главной роли Мераб Нинидзе делает своего Покровского вполне на уровне. Похожий на относительно молодого Аль Пачино, он истерит и ссорится со своими женщинами вполне достоверно. Чулпан Хаматова в роли жены Покровского очень напоминает Гурченко периода фильмов о войне и нелегкой бабской доле (вроде «Особо важного задания»). Хорошо это или плохо – сказать не решимся, тем более Хаматова давно уже напоминает Людмилу Марковну не только в этой картине — это у нее, видимо, получается вовсе не специально. Любовница врача – Анастасия Шевелева – актриса хорошая, но ей тут развернуться попросту не дали; роль у нее дохленькая и однообразная.
А заканчивается картина все на той же подмосковной даче десять лет спустя, в 1971 году.
Интеллигенция все так же пьет, глумится над кубинцами, продает друг другу подержанные автомобили, а скульптор-авангардист представляет на редкость омерзительного вида памятник наконец-то погибшему Гагарину. Но более всего радует, что только что купленные часы любителя Окуджавы опять не работают. Совок поганый, что ж вы хотели. Часы не могут сделать, а туда же – в космос…
«А главное — картина не занудная, не такая, что на пятой минуте хочется пойти покурить, а на десятой — повеситься», — говорит Герман. Не соврал Алексей Алексеевич. Покурить хочется уже на второй минуте, а повеситься – на пятой…
