Цивилизация
В фонде «Современный город» продолжается кураторский проект Андрея Паршикова «Сверхновая вещественность», который можно обозначить как фестиваль молодого российского медиаискусства. Стоит добавить — молодого, но не начинающего. В рамках проекта уже выставлялись Ксения Перетрухина, Алина Гуткина, Яша Каждан. Все эти имена уже хорошо знакомы на московской арт-сцене.
Ряд продолжила выставка Елены Ковылиной «Равенство». В прошлом году Елена Ковылина была удостоена премии «Инновация» в номинации «Новая генерация». «Инновация» стала своеобразной инициацией, после которой Елена окончательно перешла из статуса «молодой художник» в просто «художник».
Надо сказать, что инициация, которой художница подвергла сама себя, была более чем суровой: втыкала в себя иголки («Pick a girl»), предлагала выбить из под себя табурет, на котором стояла с петлей на шее («Сделай сам»), предлагала ударить себя в лицо («Boxing») и даже собиралась стрелять (или не стрелять) в Марата Гельмана и т. д.
В своей работе (по крайней мере до недавнего времени) Ковылина продолжала радикально феминистскую линию знаменитых арт-амазонок Джуди Чикаго, Мириам Шапиро и Кэроли Шнииман. Несмотря на то что феминистский пафос в искусстве на Западе угас (то ли победив, то ли сойдя на нет) задолго до того, как стал актуальным в России, художница с большим достоинством и успехом продолжает дело, начатое задолго до ее рождения. Правда, в нынешнем проекте гендерный дискурс отходит на второй план.
На выставке представлены два видео, которые различаются только географически и по составу статистов: первое сделано где-то за границей в студии, а второе — на углу улиц Волхонка и Воздвиженка в Москве. Сюжет при этом один и тот же – восьмерым разнополым, разновозрастным и вообще разномастным статистам (включая саму художницу) предлагается встать на табуретки, ножки которых подпилены таким образом, что, стоя на табуретах, все участники становятся одного роста. В соседнем зале представлены сами табуреты. Московское видео снято зимой, в метель, и сопровождается «Интернационалом» на разных языках.
Идея, отраженная в названии, проста и понятна.
Равенство есть результат технических (читай — политических и идеологических) манипуляций. Поэтому, наверное, статисты смотрят на Кремль. Более того, табурет — штука крайне неудобная и неустойчивая. Так, выше всех приходится карабкаться бабуле, рост которой ненамного больше самого табурета. Более того, равенство не подразумевает свободы, о чем еще Исайя Берлин предупреждал. Вот, собственно, и все. Помимо этого нехитрого интеллектуального открытия, основанного на киноэффекте, можно наслаждаться звуками «Интернационала», русской зимой, трагикомической эквилибристикой и фактурными персонажами, которые могут с ходу, как говорится, «без грима» сниматься в каком-нибудь голливудском «Докторе Живаго».
Остается ощущение недоговоренности или, наоборот, понятности, ставящей в тупик.
Возникают также вопросы чисто формального свойства: почему табуретов восемь, а не, скажем, двенадцать? Почему место такое странное, а не, допустим, Красная площадь? Почему статисты заранее приглашены, а не предлагается стать на табурет случайным прохожим?
И еще кажется, что художница, стоя на своем табурете, держит равнение на Запад. В свое время в ОГИ вышла книга Шауля Резника «В переводе с русского и обратно», в которой автор делает переводы переводов. Получается забавная белиберда. В данном случае то же самое: по-немецки, по-французски или по-английски это звучало бы понятней — «Россия, бабушка, зима, матрешка», а по-русски как-то странно.
