Цивилизация
Проблема автомобильных пробок в мире окончательно решена: большая часть населения планеты умерла от вируса корпорации «Амбрелла» и превратилась в тупых зомби, выжившие беспрепятственно колесят по дорогам. Дороги, как известно, сходятся — так сошлись и пути блуждающей по пустыне Невада Эллис, девушки-мутанта из предыдущих частей «Обители зла», и конвоя выживших, бесконечно колесящих в поисках бензина и пропитания. Эллис принесла благую весть: на Аляске, похоже, нет вируса и есть колония людей.
Тем временем глубоко под землей, в бункере «Амбреллы», новое воплощение доктора Менгеле проводит свои корпоративно-фашистские эксперименты над клонами Эллис. Цель исследований — заставить клоны проявить скрытые парапсихические способности и получить из крови подходящего экземпляра препарат, позволяющий излечивать людей и усмирять зомби. Однако копия — всегда лишь копия, и добрый доктор очень хочет отыскать бегающий по пустыне оригинал, который в конце концов и отыщется, и радости это доктору не принесет.
Трилогию «Обитель зла» можно считать последней по времени попыткой снять фильм о восхождении к святости.
Предыдущей, понятное дело, была сага о «Чужом» — итерации лейтенанта Рипли от смешной кудрявой девчонки, затерроризированной инопланетной скотиной, до проматери добра и зла, укрощающей вечного демона. К сожалению, если фильмография «Чужих» состояла из главных режиссерских имен конца прошлого столетия, то «Обитель» обошлась падаванами — последнюю часть поставил некий Рассел Малкей, фильмографию которого лучше не поминать и который оказался даже простодушней своих предшественников, справившихся с задачей вполне прилично.
Справляться Малкей, правда, было особенно не с чем: схема, незатейливо соединившая «Безумного Макса» и «Чужих», вполне способна катиться сама по себе. Все, что остается, — это сожалеть об упущенных возможностях, и радоваться тому, что удалось освоить, — скажем, нападению на конвой несметных полчищ воронов-мутантов и доблестному сопротивлению этому вторжению при помощи турельного огнемета и мощи телекинеза. Сцена же, которая могла стать самым впечатляющим эпизодом фильма, — огромный ров, забитый телами мертвых клонов Эллис, всех как один одетых в красные платья и сапоги, этакий постчеловеческий Бабий Яр, — была как-то невнятно проглочена, возможно, из опасений за рейтинг ленты.
Однако остается еще Милла Йовович, которая и решает дело.
Ее не слишком удачный опыт с Жанной д`Арк оказался, в конечном счете, бесценным: сменив интонацию с драматического пафоса на высокобюджетный трэш, Йовович смогла передать все тот же комплекс эмоций куда достовернее.
Вообще, трэш, похоже, остался последним прибежищем для всяческой метафизики. Все эти рычащие зомби, которые проникли уже даже в рекламу одежды, — черт бы с ними (а он с ними, разумеется). Дело главным образом не в них. Милла Йовович, которая простроила всю свою кинокарьеру, включая «Пятый элемент», на невероятно привлекательном сочетании сверхъестественной силы с душевной хрупкостью и надломом, умеющая трагически поднимать светлые бровки и точить слезу как никто другой, определенно рубит нечисть в капусту во благо всего сущего. Святость вообще штука таинственная и, по сути, пугающая. И, хоть мысль эта, по сути, еретическая, идея о том, что в мире победивших нанотехнологий путь к святости лежит через мутацию, выглядит достаточно занятно и убедительно, чтобы высидеть финальную часть саги.
