Цивилизация
В белом венчике из роз впереди известно кто... Неясно, мелькало ли где-то там, на заднем плане, схожее названием сочинение Блока, или это такой же морок, как слова «ремейк картины Сидни Люмета», но Никита Михалков снял совершенно необычайный фильм. Прошедшая с красной ковровой дорожкой и прочими атрибутами большого художественного события премьера в кинотеатре «Октябрь» шумовым оформлением напоминала морской прибой. Сначала режиссер обходил залы мультиплекса, его встречали и провожали аплодисментами. На финальных титрах аплодисменты усилились.
Хлопать в ладоши вообще приятно, особенно когда есть повод.
Повод, несомненно, есть: премированный в Венеции фильм живого классика, молчавшего долгие годы. Ну, хорошо, не молчавшего, а не снимавшего. И вот его «12» обещает стать главным парадоксом нового российского кинематографа.
Сюжет известен: двенадцать присяжных собираются в спортзале соседней с судом школы, чтобы вынести вердикт по делу чеченского подростка, убившего своего приемного отца, отставного армейского офицера. Поначалу дело кажется ясным, улики неопровержимыми, свидетели – заслуживающими доверия. Все очень торопятся, готовы быстренько проголосовать и разбежаться, но одинокая рука одного из присяжных, утверждающая невиновность подсудимого, заставляет прочих вникнуть в суть истории.
Пока заседатели обсуждают дело, рассказывают истории из жизни, ссорятся и шутят, парень сидит в камере. Куски его воспоминаний вспарывают разговорную драму в спортзале, и пунктиром через весь фильм проходит план с черным псом, бегущим мимо подбитого БТР, держа в зубах что-то неразличимое, но непонятно тревожное. К финальным титрам пес добежит, а беспокойство окажется оправданным. Настанет время хлопать, а также разбираться, что, собственно, произошло.
Михалков снял два фильма в одном, чудовищно разных, напряжение между которыми и задает художественную интригу.
В одном из них идет война – и так войну здесь, кажется, еще не снимали. Дело не в натурализме и не в мокрых кучах тряпья, недавно бывших людьми, – такое было. Дело в ощущении дождливого пространства бесконечного и бессмысленного ужаса, посреди которого – ребенок и собака. Война идет на Кавказе, и такого Кавказа в российском кино тоже, кажется, не было: опасного, удивительно поэтичного и чужого. Музыка Эдуарда Артемьева навевает дикие мысли: быть может, так снял бы штурм Грозного Тарковский. Ой. Проехали.
В другом фильме происходит маппет-шоу, разыгранное золотым актерским составом, – типажные представители различных сословий выкарабкиваются из своего равнодушия, суетливости и похабства, скрипят душой, ищут правду об убийстве, о стране, о самих себе, испытывают терпение кособокой российской Фемиды. Заседание начинается обнаружением титанического размера лифчика в женской раздевалке, заканчивается иконкой и птичкой, залетевшей в зал, но в конце выбравшей свободу. Здесь Михалков исследует прямую речь. Таксист, эстрадный комик, продюсер, врач, бизнесмен, работяга, пожилой еврей, профессиональный демократ, директор кладбища, – все, как могут, говорят о том, что тлеет торфяным пожаром в душе. На председательском месте сам Никита Сергеевич в роли отставного офицера, ныне пенсионера-художника, удивительно похожий в гриме на Шона Коннера из «Скалы».
Тлеет же у них что-то, напоминающее старые тряпки.
Вообще, нужна впечатляющая степень надменности, чтобы вот так расписать зодиакальную карту страны: Рак, Близнецы, Скорпион, точнее Буржуй, Трудяга, Интеллигент… Характеры вызывающе заменяются типажами, Михалков берет в оборот совершенно забубенный площадной стиль, вздорный театр масок, проговаривает неприличные банальности. Моральные выборы, которые приходится делать героям, как-то совершенно отступают перед этим напором, вдохновенные сцены, вроде невероятного Ефремова в сцене судебного эксперимента, глушатся гудением коллективного бессознательного как его представляют себе сценаристы.
Впрочем, и умозрительность во взгляде на «народ», и шаржи на гунявых правозащитников, и небольшие сведения личных счетов - это просто художественное решение. У кого-то от созерцания подобного сыпь идет по всему телу, у кого-то случается воспарение духа. Но осознанно столкнув высокое и низкое, высочайшего уровня драму и дидактический балаган, режиссер представил занятную формулу: смешать, но не взбалтывать, пусть каждый для себя разберется.
Как настоящий народ разберется, покажут сборы. А пока с новым интересом остается ждать «Утомленных солнцем 2».
