Искусство тухнет

Британские коллекционеры бьют в набат на страницах лондонской The Times: многие знаменитые произведения современного искусства подвержены декомпозиции. Они гниют, тухнут, разлагаются. Инсталляции стоимостью сотни тысяч долларов портятся, угрожают жизни и здоровью окружающих, и все это не покрывается страховкой, так же как акварели, допустим, нельзя застраховать от выцветания на ярком свету.
Началось все с формалиновой акулы Дэмиена Херста. Произведение характерно завоняло и покрылось морщинами. Херст объяснял это неопытностью в паталогоанатомическом ремесле, но ведь акулу-то уже купили. Недавно Херст заменил акулу в композиции «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» по просьбе ее нового владельца, купившего ее, по слухам, за 12 миллионов долларов. Еще более страшная история случилась с одним из его медицинских шкафчиков под названием «Мой путь» (My Way). В шкафчиках были органы, на шкафчике голова, а человек, который все это купил, разместил покупку в офисе. Специалисты по безопасности здоровья предположили, что экспонат опасен для жизни, коллекционер построил вокруг шкафчика второй, воздухонепроницаемый, но понятно, что это временная, компромиссная мера: экспонат не жилец. А ведь есть еще, допустим, «Прочь из стада» — овечка, замаринованная в формальдегиде, «Мать и сын разделены» — корова с теленком, перерубленные пополам и замаринованные в формалине, «Святое сердце» — сердце при этом бычье.
Та же проблема возникает и у других художников. Трейси Эмин, например, автор работы «Кровать», страдает из-за того, что использованные в ее работе презервативы высохли и стали хрупкими. Их, очевидно, надо заменить, но как это сделать? Любые презервативы сгодятся? Или только такой же фирмы? Или только старые презервативы? Или только те, что использовала Трейси Эмин?