Цивилизация
Представляя картину режиссера-дебютанта Резо Гигинеишвили, продюсер Федор Бондарчук сказал три вещи. «Жару» не стоит сравнивать с «Прогулкой» и «Питером FM». «Жара» — «не гимн поколения, не первый и не второй фильм года». У «Жары», наконец, «очень скромный бюджет — 1 миллион 700 тысяч долларов». Надо ли говорить, что в результате вышло как в известной притче: если с нажимом попросят человека ни в коем случае не думать о белой обезьяне, он только о ней думать и будет.
Следует признать, что «Жара» — фильм натурально не первый и не второй, можно согласиться насчет бюджетной скромности (хотя не очень понятно, какими параметрами она определяется, и с какой денежной планки, по нынешним временам, начинается разнузданная бюджетная нескромность), однако сравнений с «Прогулкой» и «Питером FM» точно не избежать. Все три фильма — своего рода презентационные проекты, должные предъявить публике архитектурно-атмосферный шарм первой или второй столицы, усиленный обаянием юности.
Тут, понятно, дело вкуса, однако московские шарм и обаяние представляются на фоне двух питерских проектов небесспорными.
Москва по обыкновению бьет с мыска. Если в «Питере FM» сюжет плясал от сравнительно романтической печки в виде утерянного сотового, то стратегический расклад «Жары» суров и категоричен. У посидевших в кафе четырех школьных друзей — вернувшегося из Англии олигархического сына Кости, начинающего актера Артура, клубного певца Тимати (в исполнении клубного певца Тимати) и Леши, накануне дембельнувшегося с флота, — не оказывается для расчета русских денег. У троих денег нет в принципе, а у богатого Кости только три сотни долларов. С которыми его друзья и двинут по очереди в обменник — чтобы пообщаться с эпизодическим Тиграном Кеосаяном в виде хозяина точки, узнать, что вместо обменника теперь цветочный магазин, и сыскать себе приключений. Тимати, которого и товарищи-то попрекают тем, что он «говорит как негр», наткнется в переходе на скинхедов, Артур удачно познакомится с Федором Бондарчуком, а Леша встретится на перекрестке с девушкой и влюбится.
Не заметить девушку трудно: по умению себя подать неявная питерская красавица не годится ей даже и в домработницы.
Симпатичную героиню артистки Агнии Дитковските дважды, крепя сексуальность образа, обливают водою: первый раз из ведра с балкона в ответственный момент первой встречи с дембелем Лешей, а второй — дождем в не менее значимой сцене поцелуя на мосту на фоне Красной площади. Кроме того, она танцует на сцене ночного клуба, но в тонкой лиричной душе своей любит балет. «В детстве я смотрела на желтую луну и молилась, чтобы стать настоящей балериной, — говорит матросу девушка и поводит рукой вокруг: — Посмотри вокруг. Правда, красиво?» А со своим бездуховным парнем она рассталась, потому что он балет не понимал, а ценил только клубы. Московские чувства сильны и прямолинейны, столичные скинхеды и милиционеры пусть не гламурны, но, как выясняется, милы, здесь рубят — так с плеча, каждой репликой попадают не туманно, как в «Питере FM», в бровь, но уверенно в глаз. Финальный (он же контрольный) поцелуй, которого зрительницы не дождались от мелодрамы про Петербург, сопровождается внятной рэповой читкой: «В городе пахнет только тобою, низ живота наполняется любовью».
В той или иной степени приближенные к кинематографическим кругам люди немедленно узнают набережную, где звучит монолог про луну: тут примерно в то же время, что показано в экране, происходили фуршеты ММКФ.
В фильме вообще очень много цеховых подмигиваний в адрес «9 роты», из которой в «Жару» переместилась львиная часть съемочного, артистического и продюсерского состава. То Пореченков пробежит по коридору «Мосфильма», то Артуру Смольянинову (признан в РФ иноагентом, включен в список террористов и экстремистов) прицепят душманскую бороду. То за дверью крикнут вдруг: «Константин Львович приехал!». Элементы капустника в кино бывает, что и приходятся к столу, почему нет, однако в сочетании с плохо прописанным сценарием (день, по ходу которого происходит история, имеет удобное свойство то сужаться, то неимоверно растягиваться) и надуманными диалогами оборачиваются необязательным детским садом, хоть и с позитивными процессами в низу живота. Но этого, как сурово учит реальность, не всегда достаточно и для качественного кино, и для жизненной состоятельности.