Цивилизация
В фонде поддержки визуальных искусств Елены Березкиной «Эра» первая выставка большого проекта «Лексикон современного искусства», который курирует арт-критик Александр Панов. Она называется «Идентичность». Понятно, что каждый куратор, приступая к работе, должен придумать тему — своего рода мешок, в который можно засунуть то, что интересно куратору и, желательно, публике. Столь же понятно, что «идентичность» — мешок с очень широким горлом и почти бездонный, поскольку каждый, будь он художником или нет, всю жизнь ищет собственную тождественность, и все это делают по-разному.
На выставке в «Эре» этим заняты три художника разных поколений, принадлежащие к разным течениям в современном искусстве, — Никита Алексеев, Николай Полисский и Алексей Калима.
О первом умолчим по причине, что он же является рецензентом этой выставки. Алексей Калима, лауреат государственной премии «Инновация»-2006 и самый молодой из экспонентов, несомненно, заслуживает очень пристального внимания. Он уроженец Грозного, и тема Чечни нередко возникает в его творчестве, но на выставке в «Эре» она открыто не звучит. Здесь черно-белые рисунки, сделанные углем, изображающие вполне заурядные вещи — валяющиеся на полу кроссовки, детскую коляску, городской вид из окна, луг с отцветшими одуванчиками, ремонт в здании школы. Все реалистично, сделано хорошо, но без излишней маэстрии и отчужденно-холодно. Именно эта черно-белая холодность делает работы Калимы не просто пейзажами или натюрмортами, а знаками постоянной угрозы, исходящей от окружающей нас действительности.
Дунешь на одуванчик — он может взорваться.
Николай Полисский был членом группы «Митьки», занимался живописью, но знаменит стал сотрудничеством с жителями деревни Никола-Ленивец Калужской области. Под его руководством они строят зиккураты и башни из сена, сучьев и поленьев, плетут исполинские корзины, лепят тысячные армии снеговиков, а в Москве, в районе Лихоборов, в прошлом году ими была воздвигнута великолепная триумфальная арка из ветвей орешника.
Полисского иногда винят в том, что он барин, эксплуатирующий труд крестьян ради забавы высших классов. Это не так.
Благодаря его деятельности обитатели заброшенной и спивающейся деревни оказались при деле, да и просто начали что-то зарабатывать. Главное же — создаваемое ими замечательно, куда лучше продукции обычных «народных промыслов».
На выставке «Идентичность» Полисский показывает видеодокументацию своей работы с николаленивцами за несколько лет, сопровождаемую саунд-треком, написанным композитором Сергеем Загнием. Кроме того, висят фотографии проекта «Медиабашня (Праздник урожая)» — на лугу возле Никола-Ленивца из бревен, поленьев и сучьев построили нечто вроде Эйфелевой или Шуховской башни, правда, пониже ростом, увенчанное телеантенной, сделанной из велосипеда.
На получившейся конструкции укрепили ящики с землей, посадили в них рассаду, и к концу лета башня оказалась вся оплетенной зеленью и украшенной здоровенными кабачками и тыквами.
Но самое удачное на выставке в «Эре» — скульптуры, сделанные николаленивцами без вмешательства Полисского. Он их просто попросил: «Братцы, сделайте что-нибудь абстрактное». Видимо, в Никола-Ленивце известно, что абстракционизм — это когда делаешь что-то ни на что не похожее. А дальше сработали врожденные талант и здравый смысл. Никола-ленивцы создали минималистические объекты художественного уровня, без преувеличения, не уступающего произведениям классиков искусства ХХ века вроде Ричарда Серры.
Эти сплетенные из ивовых прутьев трехметровые цилиндры безумно красивы и формой, и цветом, и фактурой. Если толкнуть — они пружинят, пошатываются, кажется, вот-вот упадут, но собственная тяжесть их держит на месте. А в довершение свежий ивняк издает чудесный пряно-горьковатый аромат.
В чем причина удачи? Прежде всего, в абсолютном владении материалом, в идеальном знании его свойств — в Никола-Ленивце что-то плели испокон века. Разумеется, в точной подсказке, сделанной Полисским, — не мишку или зайчика попросил изготовить.
Эти плетеные столбы тождественны самим себе и ничему более, как и подобает произведениям истинного искусства. А идентичность либо анонимность их создателей — дело второе, как бы на эту тему ни рассуждали критики и теоретики.