Цивилизация
«Мемуары гейши» (Memoris of a Geisha) содержат все, что нужно человеку для заслуженного отдыха — экзотику, бестселлер в качестве основы сценария и трех главных красавиц Азии в качестве тружениц культурно-эротического досуга. Просто увидеть в одном фильме Мишель Йео, Чжан Зийи и Гон Ли — уже счастье.
Человек, однако, не блоха. Режиссер Роб Маршалл, перешедший к ориентализму прямо из порочной атмосферы «Чикаго» проделал удивительный фокус — заставил множество не склонных к подобным размышлениям людей задуматься о том, что котлетки, которые крутит Голливуд из окружающей действительности, имеют легкий привкус человечинки.
«В тот день, когда умерла мать, отец выбросил пойманную рыбу в море. Мы сидели голодные, чтобы лучше ощутить пустоту, о которой он нам говорил».
Проведя этот урок, вдовец отвез двух дочек на рынок и продал. Одна, постарше, попала в публичный дом, 9-летняя младшая — в дом гейши, служанкой с перспективами роста. Здесь она сразу обрела врага в лице жестокой и несчастной куртизанки Гон Ли. Со временем, когда девочка подрастет, пройдя через испытания и унижения, и превратится в Чжан Зийи, вражда эта примет буквально пламенный характер. Став воспитанницей опытной гетеры Мишель Йео, молодая гейша станет сражаться за место под солнцем, за клиентов, пока начавшаяся Вторая мировая война и бомбежки не положат конец изысканным развлечениям японцев.
Каждый шаг в жизни этой молодой женщины определила детская любовь к человеку с красивым прозвищем Председатель, когда-то угостившего ее мороженым. И когда американский генерал-оккупант захочет встретиться с настоящей гейшей, это окажется шансом на взаимность.
Сто лет назад, на волне моды на Восток, Восточный экспресс, опиум и поваров-китайцев салоны и подмостки были забиты упитанными красавицами, исполняющими экзотические танцы — мадам Баттерфляй, Мата Хари и все такое. Модерн жадно пялился на Хокусая и бумажные ширмы, мечтая о далеких странах и пряном пороке.
При наивности и некоторой грубости тогдашнего увлечения Востоком, в нем была романтика и искренность. Искали не собственного отражения — искали загадки.
Сегодня вместо ширм, привозимых колониальными бюрократами и торговцами, существует вещь, куда более транспортабельная — визуальный стиль. «Крадущийся тигр, невидимый дракон», «Герой», «Дом летающих кинжалов» и множество прочих картин последних лет создали целостную эстетику, до сих пор остававшуюся территорией азиатских режиссеров. Маршал нарушил эту традицию, создав фильм, ничем не уступающий по художественным решениям шедеврам Энга Ли и Чжана Имоу. Цвет, фактура, ракурсы, интерьеры — с точки зрения стиля «Мемуары гейши» почти совершенны.
И тут выяснилась удивительная штука. Вся эта красота, лежащая на грани ориентального кича, оказалась лишь формой, возникающей из сугубо восточных представлений о судьбе, трагедии и долге — всего того, что воспринималось лишь как литературный довесок к схваткам в бамбуковых рощах и головокружительной пульсации красок.
Украсть форму оказалось возможным. Но лишенная органичного ей содержания, она превратилась в пустой аттракцион.
В своем стремлении превратить стезю гейши в метафору женской судьбы вообще («гейша — не проститутка!»), в историю, внятную западному зрителю, фильм перемалывает чужую культуру с такой людоедской легкостью, которая пугает даже человека, далекого от предмета. Проблема тут не в отсутствии достоверности, а в почти демонстративном отсутствии какого-либо интереса к материалу, на котором строится фильм. Забавное пуританство, не позволившее включить в картину о гейшах ни единой эротической сцены, так же придает фильму какую-то неприятную твердолобость.
В итоге, вместо экзотического канкана восточных наложниц, что было бы неплохо, или заметок авантюриста-этнографа, что было бы еще лучше, зрителю предложили зеркало, в котором он видит собственную опостылевшую рожу. Сомнительное удовольствие.