Цивилизация
Недавно я тоже решила вести стримы. Сидеть в кадре, читать книжку и обсуждать травмы 90-х. Сделала первый и очень удивилась, когда зрители нашли заботу указать мне, что я выглядела… не сексуально. Казалось бы, ну что за момент, что за повод? Я вообще-то рассказывала про голодающих детей. Да и я – замужняя женщина под сорок, с маленьким ребенком. А поди ж ты – упрекнули. Еще мне сказали, что в таком возрасте уже надо бы красить губы, да и вообще без макияжа как-то… неухоженно.
Знаете, меня давно занимает этот феномен нашего общества. С одной стороны, мы жили 70 лет под форсированной эмансипацией женщин. Это не шутка, не красивая фраза: СССР действительно во многих отношениях к женщинам был государством передовым, а его население, стало быть, было счастливым (ну или несчастным) носителем передовых ценностей в виде стрижки «боб», дамской комиссарской тужурки, декретных отпусков и женщин на вакансии монтажников-высотников.
Но это одна сторона. Другая у нас – патриархальная, аховая. Платочки, традиционные ценности, крестные на престольные праздники, ряд регионов вообще в сторону хиджабов дрейфуют. И вот я не пойму, как в стране, которую разрывает уже вторую сотню лет меж столь разных огней, держится требование к женщине сексуализировать свое поведение.
Нет, я все понимаю про высокую конкуренцию, раннюю мужскую смертность. Они курят, пьют, переворачиваются пьяными на машинах, срываются со строительных лесов (женщин-то теперь мало на таких работах). Все понятно, уже в 25 лет российская женщина вынуждена конкурировать за внимание социально благополучных мужчин. Раньше это было совсем уж трагично, сейчас получше: пьют меньше, работа какая-никакая появилась. Но все равно дисбаланс огромный. Это мне все понятно.
И мотивы игроков индустрии красоты тоже понятны: если деньги можно делать из воздуха, почему бы не создавать их из мечты о красоте? Даже если для этого приходится женщине врать, льстить, чуть ли не силком уговаривать ее тащиться на «бровки», «реснички» и стыдить тех, кто это не делает. Все это понятно: у нас слишком много дешевых лишних рук, которые готовы творить и продавать красоту.
И производителей тряпья прекрасно понимаю. Это рынок, капитализм. Уговорил купить больше – выиграл. Уговаривать не запрещено. Все хотят быть красивыми. Ну и что, если соврать толстушке с мешками под глазами, будто она от нового платья, шиньона и шеллака на ногтях станет красавицей? Немного лести не преступление. Главное, что добровольно.
Все я понимаю. Мне непонятно лишь, чем общество само себе объясняет стимулирование женщины к сексуализации своего внешнего вида. Есть в этом какое-то расхождение мотивов. Если мы говорим, что страна у нас патриархальная, мы предполагаем, что в нем мужчины контролируют женщин и претендуют на право распоряжаться женским телом. Однако контролировать раскрашенную красавицу в мини-юбке сложнее, чем девушку в платье до пола. Вот сидит мужичонка: диван, пивной живот, скорбь по PlayStation. Ему приятно думать, что он все еще в мире царь и бог, хозяин в доме, мужик на работе. Он хочет быть главным, хочет быть сверху, все контролировать, всех держать в узде. От жены хочет, чтобы дома сидела и сырники по утрам ему жарила. Зарплату хочет такую, чтобы жену дома держать. Дочка родится – он хочет сам решать, кем ей стать, на кого учиться.
При этом он желает, чтобы все женщины вокруг были «ухоженными». Совершенно проклятое слово, за которым скрывается бездна. Ухоженная не есть красивая. Это замещение красоты, еще далеко не всем доступной. Красота – густые волосы, белые ровные зубы, хорошая кожа, подтянутое упругое тело. Все это очень дорого. Ухоженность – дешевле. Это, грубо говоря, демонстрация женщиной желания нравиться. Неухоженная женщина, будь она даже сытая аристократка в дорогих брендах, в глазах мужичонки с дивана кажется отталкивающей, потому что не прилагает усилий для привлечения к себе внимания. А если не прилагает, значит, внимание это не ценит, не дорожит им, не соревнуется за его, мужичонки, сальные взгляды. Это жирный минус. Когда я родила ребенка, располнела, стала носить длинные платья и ходить с коляской, даже вздохнула с некоторым облегчением: пропали эти оценивающие взгляды. Зато появилось в глазах наших, автохтонных, мужчин некоторое их ко мне презрение: я ведь перестала для них стараться.
Потому что наши мужчины ценят ухоженность как знаки оказываемого им внимания. И до сих пор те, кто постарше, презрительно отзываются о европейках с американками: дескать, неухоженные. То есть не лезут вон из кожи, чтобы вызывать желание. Не стараются. Патриархальный мужик такого не прощает. Он ценит только прямые, в лоб, сигналы, потому что они позволяют ему самолюбиво думать, будто они направлены на конкретно его соблазнение, что конкретно он нужен и ценен. Макияж и призывные наряды он воспринимает как «я б тебе дала». Отсюда все эти «ябывдул». Такой ответ на распознанный сигнал.
Непонятно лишь, как все это укладывается в одну коробку с консерватизмом и семейными ценностями. Почему замужнюю женщину, да еще не первой молодости, винят в нежелании «ухаживать» за собой, то есть быть привлекательной для случайных мужчин? Почему у нас половина всех этих телешоу о красоте и преображении начинаются с приговора «не следила за собой», то есть не старалась быть сексуально привлекательной? Поставят на подиум тетку лет пятидесяти: у нее климакс, дети университет окончили, старшая внука родила, она директор магазина, муж полковник, а ей выносят вердикт: «Неухоженная!». И учат, как за собой ухаживать. То есть сексуально привлекать.
Зачем? И, главное, что общество по поводу этого всего думает? Оно же не может не рефлексировать. Ауторефлексия вообще свойственна любому обществу и социальной группе, люди в норме всегда хотят знать, какое они производят впечатление, как представители других групп оценивают их поведение и мотивы.
А что наше общество думает обо всем этом торжестве ухоженности? И по поводу обвинений более старших поколений в адрес молодежи: девочки, мол, совсем перестали за собой ухаживать. То есть не стараются больше выглядеть вычурно, призывно. Это с точки зрения старших преступление. И, что самое интересное, требования к сексуализации женщин поддерживают сами женщины старших возрастов. Они чуть ли не с ненавистью осуждают молодых девчонок, не желающих переводить свои первые заработки на косметику и носить капрон.
Это всегда было. Даже я, совсем молодая, такое застала: помню, как менеджеры по рекламе из нашей провинциальной редакции, женщины под сорок, точно такие, как я сейчас, отчитывали меня за то, что хожу в теплых штанах, а вот они бегают в «капрончике». Зимой! В Сибири! Меня пугали, что такую никто замуж не возьмет.
Ну вот, замуж взяли. Даже три раза. И теперь тетушки стыдят меня за то, что я записываю видео без макияжа, прически и «элегантной» одежды. Как-то раз, когда я выходила в эфир с комментарием о поимке маньяка (не сексуального, заметьте, а обычного, который просто убивал), мне высказали, что я совсем «не ухожена». Хотя у меня были чистые волосы, собранные в опрятный хвост, выглаженная рубашка и я, между прочим, в это время ждала ребенка с занятий в художественной школе.
Вообще интересно провести эксперимент: если директор консалтингового агентства, следователь-криминалист или такой вот журналист, как я, будут показываться исключительно в сексуальных образах. Представьте, просят меня прокомментировать новость о поимке очередного афериста от НКО, а я включаюсь в эфир в глубоком декольте, с начесом, яркими губами, тенями в пять слоев. Те же тети с дядями, твердящие про ухоженность, недоуменно спросят: уважаемая, как вам не стыдно, у вас муж, ребенок, козы, куры, а вы так вырядились? То есть люди сами не знают, чего хотят: им и добропорядочную домохозяйку, и ухоженную даму с губищами на пол-лица да на каблуках.
Я не понимаю, что наше общество думает по поводу некоторой благочестивости, что ли. По идее, если мы такие консервативные, то женская разнузданность должна восприниматься как угроза. Но в России она, напротив, считается чертой, укрепляющей брак: женщине велят «ухаживать» за собой, чтобы муж не ушел к другой такой «ухоженной», благо, их оравы бродят под окнами, и непонятно, то ли своих мужей сторожат, то ли на чужих охотятся.
«Можно ведь все совмещать», – возражают растерявшиеся и потерявшиеся в историческом водовороте тети и дяди. А в том и дело, что нельзя. И надо как-то определяться: или мы признаем, что все разные, или всех берем под одну гребенку и тогда уж, извините, раз мы страна традиционных ценностей, то и выглядеть должны соответствующе. В России удивительно эклектичное общество, которое не может договориться о самых базовых правилах сосуществования. Полбеды, что у нас многонациональная и мультирелигиозная страна: даже внутри одного этноса и одного вероисповедания наши люди так радикально друг от друга отличаются, что только диву даешься, как мы все друг с другом уживаемся.
Вот ортодоксальные мусульманки дома могут ходить в мини-юбках и с перманентным макияжем, но на улицах им никто не велит так поступать. Все понятно и четко. В якобы прогнившем западном обществе женщину демотивируют сексуализировать свое поведение. Тоже все четко, хотя нашему человеку уже не так понятно. А у нас – наоборот: якобы такие патриархальные, посконные, но почему замужняя дама под сорок должна красить губы и надевать каблуки, чтобы считаться ухоженной, никто сказать не может.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.