Цивилизация
Генералы отстраняют от власти законно избранного президента и временно отменяют действие Конституции, а ликующие свободолюбивые массы приветствуют их как героев революции. В сегодняшнем мире удивляться не приходится ничему, остается только напрячь фантазию и попытаться вообразить, как еще может повернуться причудливая спираль демократизации.
Египет вступил во вторую фазу исторического эксперимента, начавшегося в январе 2011 года. Тогда военное командование пожертвовало президентом Хосни Мубараком, чтобы утихомирить массовые протесты. Больше года все гадали, допустит ли хунта свободные выборы и признает ли их результаты. К удивлению многих, и то и другое произошло. Прошлым летом, после избрания Мухаммеда Мурси главой государства, военное руководство послушно отправилось в отставку по его решению — без сопротивления и даже без очевидных предварительных условий. Какая-то сделка, судя по всему, существовала, масштабные экономические интересы армейской верхушки были гарантированы. Однако политически генералы ушли в тень, предоставив «Братьям-мусульманам» (организация запрещена в России) возможность делать то, что они считали нужным.
Сейчас трудно не прийти к выводу, что военные оказались прозорливее всех.
Они просто решили следовать «воле народа», выраженной сначала в массовых выступлениях на площади Тахрир, а потом в результатах голосования. Спустя год «воля» вновь изменилась: толпы противников Мурси требовали его отставки, собрав миллионы подписей в пользу такого решения. Выждав, пока напряженность возросла до предела, армия выступила вновь, и снова в роли арбитра. Как поведут себя сторонники «Братьев-мусульман» — а их тоже очень много, на президентских и парламентских выборах голосовали, в конце концов, реальные граждане страны — пока непонятно. Сам отстраненный президент, похоже, не готов к решающей битве за свой пост, хотя правомочность действий армии не признает. Военные, как и два года назад, надеются перевести кипение страстей в русло политической борьбы — в нову кампанию, в которой, как уже сказал кто-то из генералов, Мурси может участвовать на общих основаниях.
Приходится повторять то же, что говорилось в 2011 году. Египет — самая населенная страна арабского мира, и происходящее там задает тон всему, что разворачивается в этой части планеты. Станет ли реванш военных в Каире предвестником аналогичных событий в других странах?
Об уникальности египетской армии тоже писали на первом этапе революции. Это очень престижная и могущественная корпорация, традиционно пользующаяся высоким авторитетом среди населения. Ни в Ливии, ни в Тунисе такого нет. В Сирии ситуация совсем другая в силу глубокой неоднородности общества, его размежевания по конфессиональным и этническим линиям. Йемен — страна расколотая, собранная относительно недавно из двух. Аналогия возникает с Турцией: там роль генералитета и военных в политике всегда была решающей, и только исламисты под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана сумели положить этому конец. Недавние события в Стамбуле напомнили правительству, насколько оно уязвимо, даже несмотря на очевидные экономические успехи. Армия не встала на сторону протестующих, как в Египте, систематическое десятилетнее подавление ее самостоятельности принесло свои плоды. Однако сама по себе турецкая модель, при которой армия обеспечивала определенное социально-политическое устройство на протяжении большей части ХХ века, многими светскими силами в регионе рассматривается как альтернатива правлению исламистов.
Очередной зигзаг египетской революции создает новую расстановку сил на Ближнем Востоке, поэтому принципиально важны действия внешних игроков — соседей и не только. Реакцию США нетрудно предположить — лишь бы не было всплеска насилия, который заставит Вашингтон вспомнить демократическую риторику. Тогда они сами немедленно станут ее заложниками. Если же без подавления обойдется, то оснований для недовольства у американцев нет: армия — гарант не только светского устройства, но и кооперации с Соединенными Штатами, а главное, нормальных отношений с Израилем. (Военные, правда, тоже могут меняться, как-никак окружающая действительность влияет и на них, а пробудившаяся арабская улица нисколько не симпатизирует еврейскому государству.) Европа, как водится, будет долго обсуждать общую позицию, не сформулирует ее, но в целом присоединится к Америке. Куда сложнее предсказать поведение соседей — Саудовской Аравии и Катара, которые активно поддерживают исламские силы в Египте. Собственно, вопрос в том, станут ли монархии Персидского залива раздувать внутреннюю междоусобицу или удовлетворятся пока ролью наблюдателей. Они сейчас на все события смотрят сквозь призму борьбы с Ираном и шиитами, а от того, к более или менее радикальной линии склонится Каир, зависит многое.
Чем бы ни кончился очередной акт «арабской весны», египетский урок крайне важен. Причина кризиса — желание исламских властей трактовать победу на демократических и, вероятно, действительно честных выборах как карт-бланш на фундаментальную трансформацию государства и общества. Между тем перевес Мурси на выборах был минимальным, и, даже если бы за ним стояло подавляющее большинство, нежелание учитывать мнение влиятельных и активных меньшинств рискованно. Практически все арабские государства и по составу населения, и по композиции границ — результат творчества колониальных держав. Жесткое подавление, консолидирующая репрессивная автократия были на протяжении десятилетий вполне эффективным способом поддержания стабильности, но затем они себя исчерпали. Демократия в форме безусловного правления большинства и подчинения ему всех остальных групп для почти любой страны региона чревата фрагментацией: меньшинства попросту попытаются «сбежать» вместе с территорией своего проживания либо, там, где это невозможно, обособиться для самообороны. Ливия и Сирия, две страны, где трансформация происходила наиболее насильственным способом, стоят на грани настоящего распада. В Египте те, чье мнение не учтено, собрались воедино, чтобы снова сменить власть.
Египет — прекрасная иллюстрация для учебника по политической теории. Залогом успеха здесь, как и в других арабских государствах, является только опора на широкий консенсус, который будет принимать во внимание интересы всех меньшинств и социальных групп. Если этого не происходит, а демократия толкуется упрощенно, как власть большинства, всегда найдутся силы, способные бросить ему вызов.
В целом подтверждаются прогнозы, которые многие востоковеды делали еще на первой фазе «весны». Ближний Восток вступил в долгую, на годы, если не на десятилетия, эпоху нестабильности и обновления. Рецептов нет, равно как ни у кого нет и иммунитета к переменам: те страны, которые сейчас активно канализируют энергию подальше от себя (тех же арабские монархии залива), рано или поздно окажутся не субъектами, а объектами какой-то совсем другой политики.
