Цивилизация
В 1953 году 27-летний функционер Коммунистической партии Италии Джорджо Наполитано был избран депутатом палаты депутатов итальянского парламента от Неаполя. До этого он успел недолго побыть членом молодежного фашистского движения, поучаствовать в антифашистском сопротивлении во время Второй мировой войны и поработать на ниве стимулирования социально-экономического развития Южной Италии.
Ровно 60 лет спустя, в минувший понедельник, Наполитано был во второй раз приведен к присяге как президент Итальянской Республики. Отбыв положенные семь лет на этом посту, он собрался уходить на более чем заслуженный отдых, но внезапно выяснилось, что вытягивать страну из глубокого политического кризиса просто некому. Партии в расколотом парламенте не способны согласовать иную фигуру — ни левую, ни правую, ни нейтральную. Кроме человека, которому через два месяца исполнится 88 лет, во всей богатой политической палитре Италии не нашлось ни одного, способного занять этот пост…
Наполитано вновь стал президентом через несколько дней после того, как в Лондоне простились с его ровесницей — баронессой Маргарет Тэтчер, премьер-министром Великобритании с 1979 по 1990 год. Политиков этого поколения в мире осталось мало. Как ни удивительно, некоторые еще у власти. 89 лет президенту Зимбабве Роберту Мугабе, причем он собирается вновь баллотироваться. Летом исполнится 89 королю Саудовской Аравии Абдалле и бывшему президенту США Джорджу Бушу-старшему. Скоро 90 президенту Израиля Шимону Пересу. Столько же — основателю Сингапура Ли Куан Ю, который до позапрошлого года сохранял пост «министра-наставника». Того же возраста Генри Киссинджер, экс-госсекретарь США и один из самых авторитетных мировых мыслителей в сфере международных отношений. 87 исполнится летом Фиделю Кастро, формально — пенсионеру, фактически — главной опоре современного кубинского режима, и Цзян Цзэминю, бывшему председателю КНР. Его ровесник — экс-президент Франции Валери Жискар д'Эстен. По 94 бывшему президенту ЮАР Нельсону Манделе, который привел свою страну от апартеида к демократии, Гельмуту Шмидту, экс-канцлеру ФРГ и наиболее уважаемому политику Германии, и «бессмертному» итальянцу Джулио Андреотти.
Сравнивать этих государственных деятелей бессмысленно: разная политическая культура, источники власти и легитимности, идеологии и целеполагания. Объединяет их одно — время, в которое они формировались как политики, и эпоха, на которую пришлась основная часть их активной деятельности.
Мировая и холодная войны с большим количеством локальных кризисов и региональных конфликтов. Деколонизация. Распад, возникновение и перерождение государств. Идеологические изменения, менявшие весь глобальный ландшафт. Все это не просто требовало способности принимать быстрые и жесткие решения, но главное — проведения политической линии. Приверженность какой-то идеологии (естественно, совершенно разной в приведенных случаях) либо определенному видению пути развития своей страны (не обязательно неоспоримо верному) позволяли четко действовать в самых разных обстоятельствах. Тэтчер свято верила в силу рынка, а Ли — в чудодейственность просвещения и меритократии. Всепобеждающий национализм Кастро или Мугабе — неиссякаемый источник воли к власти. Шмидта и Жискар д'Эстена вдохновляли великие традиции той Европы, которая смогла преодолеть кошмары междоусобиц первой половины ХХ века. Киссинджер претворял в практическую политику теорию международных отношений и опыт истории дипломатии, которые знает досконально, и это придавало уверенности. А Нельсон Мандела наслаждался своим великодушием: проведя почти три десятилетия в тюрьме, он не стал никому мстить, а обеспечил мирный и ненасильственный переход от апартеида.
Конечно, и в этом поколении помимо звезд хватало середняков и заурядностей, но общая атмосфера мировой политики того времени — дух свершений и убежденности в собственной правоте — передалась ему, в том числе от более старших коллег. Ведь Жискар д'Эстен и Шмидт — младшие современники Жана Моннэ, Робера Шумана, Шарля де Голля, Конрада Аденауэра и Людвига Эрхарда. Тэтчер — Уинстона Черчилля. Перес — Давида Бен-Гуриона и Голды Мейер. Буш-старший — Джона Кеннеди и Рональда Рейгана. Цзян Цзэминь — Дэн Сяопина. Ко всем этим людям можно относиться по-разному, но каждый из них повернул мировую историю.
Неудивительно, что в лице Наполитано это поколение востребовано именно сейчас, когда от всего того, чем характеризовалось его время, не осталось почти ничего.
Идеологии девальвировались, смешались и стерлись. Стратегическое видение отсутствует. Правила и процедуры дают сбои. И главное — полностью исчезла уверенность в том, что делается.
Италия — пример наиболее яркий. Страна обременена тяжелыми экономическими проблемами. Политическое поле раздроблено и поляризовано, главные противостоящие силы — левые и правые — не могут самостоятельно сформировать правительство. А потенциальные партнеры, третья по влиятельности сила, набравшая четверть голосов под лозунгом «А пошли вы все!», ни в какие коалиции принципиально не вступает. Джорджо Наполитано в силу своего авторитета — единственная фигура, которая способна заставить партию Берлускони и его заклятых левых оппонентов объединиться ради создания технического правительства. Ему предстоит продолжать непопулярные меры, которые до этого воплощал в жизнь премьер Марио Монти — тоже глава правительства технократов, набравший очень мало голосов на выборах. Мандат будет ограничен по времени — затем придется проводить новые выборы, и тогда протестное движение Беппе Грилло получит уже не четверть, а треть, окончательно заведя ситуацию в тупик.
Смутное переходное время, когда никто не знает, чего ожидать, не порождает лидеров, способных на решительные и глубоко продуманные действия. Нынешние политики оказались не готовы к масштабу проблем, с которыми им пришлось столкнуться. Слишком велик был соблазн поверить, что с концом холодной войны все прояснилось раз и навсегда. И теперь реагирование на импульсы и кризисы — единственный способ действий. Политических альтернатив не предлагается. Есть «ответственная» политика, которую приходится проводить любому по составу кабинету министров, и «безответственная», которую проводить нельзя, но она пользуется растущей поддержкой избирателя.
Больших идей ни у кого нет. Неудачи сублимируют. Так, Франсуа Олланд, побивший на минувшей неделе рекорд непопулярности президента в Пятой республике, за отсутствием иных успехов сосредоточился на восхвалении достижений Франции в Мали и проталкивании, несмотря на серьезное общественное сопротивление, закона об однополых браках.
Проблемы налогов, безработицы, госдолга и маргинализации страны на европейской арене он предпочитает оставлять без ответа.
Наполитано не откроет в итальянской политике второго дыхания, хотя, возможно, и отсрочит очередной кризис. Весь мир живет в противоречивой надежде. С одной стороны, хочется откладывать смену вех как можно дольше, с другой — пусть бы она уже скорее произошла, определив новую дорогу. Переломные эпохи обычно порождают новые лица, так что ветеранов наконец-то можно будет отправить на покой.
