Цивилизация
У меня был один знакомый балбес и лентяй, который больше всего на свете ценил покой и сиюминутное удобство жизни. Поэтому, когда его выгоняли с работы, он не сразу бросался искать новую, а несколько дней делал вид, что у него все в порядке. «Ведь у меня же пока еще есть деньги, старик! — объяснял он. — Ну, хотя бы на недельку спокойной жизни. Я, например, считаю, что я покамест нахожусь в краткосрочном оплаченном отпуске. А там посмотрим. Вдруг они раскаются и позовут меня обратно? Бывают ведь такие случаи! И вообще, не грузи меня негативом!»
Одни считают, что главные мотивы человеческих поступков — это секс и жратва («любовь и голод правят миром»). Другие добавляют к этому «волю к власти», агрессию, жажду господства и главенства. Третьи обращают внимание на нечто прекрасное и высокое и говорят, что людьми движет Великая Идея, она же Мечта, Фантазия и Утопия.
Может быть.
Но мне кажется, что нет сильнее страсти к тому, чтобы «все оставалось, как было». Не трогайте меня! Отстаньте, не теребите, не будите! Дайте мне еще хоть чуть-чуть понаслаждаться мгновением покоя — здесь и сейчас.
Это не консерватизм, потому что в основе консерватизма — идеал, почерпнутый из прошлого, а вовсе не старание «оставить все, как есть». Это можно называть стремлением к стабильности, а можно — сонливостью души. Отсюда такие вроде бы небольшие беды, как проспанные экзамены; поступление в институт, который ближе к дому; женитьба на девушке из соседней квартиры (сколько времени и денег сэкономил на провожаниях!), скучная жизнь на неинтересной работе… А также беды пострашнее – когда люди не в силах убежать от надвигающейся катастрофы, потому что привыкли к уютному фикусу, милому роялю и вкусному кафе напротив дома, а в результате они попадают под бомбежку или в лагерь смерти.
Но как ни странно, поиск быстрых и простых решений связан — пусть не так очевидно — с той же страстью к неподвижности или к пресловутому «хоть день, да мой». Бывает, что очень активные и непоседливые люди тратят массу усилий на то, чтобы все осталось как было, чтобы закрепить свой статус, продлить его.
Вспоминается давний спор: почему Франция чтит Наполеона, хотя он пролил реки крови в войнах и в конце концов проиграл, а Сталина как минимум половина населения ненавидит? А из «признающих его заслуги» еще половина признает их с ужасающими оговорками?
Сначала о Наполеоне. Его чтят во Франции и во всем мире вовсе не за то, что он молодецки победил Италию и Германию, долго и безуспешно сражался с Англией и проиграл войну с Россией, бежал из плена, устроил «сто дней» и в конце концов был наголову разбит под Ватерлоо. Его любят не за биографию неутомимого вояки.
Наполеона чтят за великие государственные реформы, которые он провел во Франции и которые потом приняла Европа, и не только она.
Наполеон создал новую и эффективную систему территориального управления. Наполеон реформировал школу в своей стране, создав систему полного среднего образования (лицеи), которая действует по сей день. Наполеон учредил орден Почетного легиона, создав замечательный инструмент национальной консолидации, механизм формирования общепризнанной национальной элиты. Наполеон ввел биметаллический стандарт, который, при всех вопросах именно к данному инструменту, обеспечил силу французского франка как мировой валюты в течение более чем века. Учредив Банк Франции, Наполеон в некотором смысле изобрел Центральный (он же, по-старинке, Государственный) банк как институт экономической власти. Наконец, и это самое важное, Наполеон создал Гражданский кодекс, который был принят в качестве стандарта и примера в десятках стран Европы и Латинской Америки — тем самым была переформатирована и модернизирована правовая система значительной части мира. Наследие Наполеона как государственного деятеля грандиозно, оно не только не сводится к его военным предприятиям, но и значительно перекрывает их.
Что же касается Сталина, то ничего сравнимого по эффективности и долговечности с наследием Наполеона здесь найти невозможно. Ничего из созданного Сталиным не пережило советской власти, а иногда — и его самого. Во всем бесконечные метания и шарахания. Система управления меняется постоянно. ЦК, Совнарком, ВЦИК И ВСНХ, позже Верховные Советы, обкомы, облсоветы и облисполкомы пересекаются и мешают друг другу в своих функциях и компетенциях. Тотальная «партизация» управления спорит с локальной «этнизацией». Формируется иерархия национальностей, в конечном итоге приведшая к распаду СССР. Создателя золотого червонца расстреляли. Деньги без конца девальвируются. Постоянно вводятся новые ордена и звания, премии и почетные титулы. Школа то раздельная, то совместная, то бесплатная, то платная, то вводят латынь, то шарахаются в «трудовое обучение». Кодексы все время переписываются. Подзаконные акты на практике значат больше, чем законы.
Подсчитали, что к концу СССР в стране действовало свыше 1,5 млн (полутора миллионов) подзаконных актов, которые не были отменены, но на практике не применялись чуть ли не с 1920-х годов.
Мне самому приходилось в юридических баталиях адресоваться к постановлениям ВЦИК. Самого ВЦИКа (Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета) уже полвека как не было, а его распоряжения жили своей жизнью.
Прибавим к этому бесконечную статистическую чехарду, проще говоря — вранье. Статистиков репрессировали за недостаточно оптимистичные отчеты. Рассказывают, что по поводу проваленной первой пятилетки Сталин сказал: «Но надо рапортовать о выполнении! Это имеет большое политическое значение!» Я лично этих слов от Сталина не слышал, но верю, что подобное указание имело место. Потому что крупный советский экономист, консультант ЦК КПСС, уже в брежневские годы рассказывал мне, что плановые задания предпоследней пятилетки корректировались в сторону снижения — внимание! — около двухсот пятидесяти раз. Проще говоря, раз в неделю, говоря словами Маяковского, «в дебатах потел Госплан», думая, как занизить задания, чтобы их можно было выполнить.
Так что сравнение с Наполеоном сильно не в пользу Сталина.
Наполеон думал о будущем Франции. Сталин думал, как бы усидеть в Кремле. Поэтому он разорял деревню и продавал картины из музеев. Поэтому он создавал миф о «сталинской индустриализации» (обратите внимание на цифру: при Сталине вводилось в действие 1 000 км железных дорог в год, при Николае II — 3 000 км. Так что не надо про русскую соху). Будущее интересовало Сталина только с точки зрения безопасности собственной шкуры. Чтобы понять это, не нужно путешествовать по извилинам мозга и закоулкам души Иосифа Виссарионовича. Мотивы поступков политика становятся ясны при взгляде на результаты его деятельности.
Даже если не говорить о репрессиях, все большие и малые реформы советской власти — это не более чем консервативная суета. Которая, повторю еще раз, не имеет никакого отношения к истинному консерватизму, то есть к идеализации светлого прошлого. Цель этой суеты — продлить status quo, быстро-быстро отбиться от реальных или мнимых «угроз». Яркий тому пример — блокировка (вернее, пока только попытка блокировки) мессенджера Telegram, планы закрыть другие популярные социальные сети и вообще «отрегулировать интернет».
Понятно, что новейшие технологии по определению несут угрозу сложившемуся порядку. Задача государства, которое смотрит в будущее — включить эти технологии в себя, в свою повестку дня. А в наше время, в эпоху глобальных технологических «оболочек», которые накрывают собою всю планету — даже не включать их в себя (потому что государство тесно для этих структур), а самому в них включаться, перестраивая свою повестку дня в соответствии с ними.
Но это, боюсь, требует слишком зоркого взгляда и слишком свободного дыхания.
Слишком — для тех, кто привык действовать на наикратчайшей дистанции «угроза — ответ», не заботясь о том, что будет в ближайшем будущем. Стараясь обеспечить себе еще день-два спокойной жизни.
Увы, это свойственно многим политикам короткой дистанции. Когда-то они верили, что еретиков, ведьм и гомосексуалов надо сжигать заживо. Верили, что за чтение «Письма Белинского к Гоголю» надо расстреливать; за смешную опечатку в слове «главнокомандующий» — сажать на 10 лет; за чтение романа «Доктор Живаго» — выгонять с работы. Они верили во вредоносность джаза, абстракционизма, формализма и генетики с кибернетикой. Сейчас они верят, что надо заблокировать Telegram и как следует прошерстить Facebook. Вот, мол, сожжем, расстреляем, посадим, выгоним, запретим, заблокируем — и все будет хорошо.
Не будет. Потому что и еретики, и диссиденты, и непонятные науки, и беспокойные явления искусства, и свободные социальные сети — это и есть будущее. Будущее нельзя запрещать. Его бессмысленно контролировать. О нем надо думать, к нему приспосабливаться, самим его создавать, глядя поверх собственных политических биографий, поверх сиюминутных страхов, неудобств и опасений.
