Третий Рим в гостях у Второго

Через пару лет в Константинополе состоится Всеправославный собор. Или не состоится, ведь о необходимости его созыва и о подготовке к нему православные говорят уже почти столетие, но так пока его и не провели. Пожалуй, сейчас православные иерархи разных стран ближе всего подошли к практической работе по его созыву, для чего предстоятели церквей и собрались в Константинополе (Стамбуле) в первую неделю Великого поста.

Конечно, разумно считать, что процесс подстегнула ситуация на Украине, в том числе и церковная, но странно было бы думать, что событие, которое может оказаться для православных восьмым Вселенским собором, произойдет в связи со сменой власти на Украине и желанием значительной части украинских православных выйти из подчинения Московскому патриарху.

Есть немало вопросов не меньшего масштаба, с более давней историей, которые православным всего мира следует хотя бы обсудить между собой, а в идеале и решить.

Одна из таких организационных проблем — православная церковь в Америке (ПЦА), которая с 1970 года считает себя самостоятельной юрисдикцией. Она получила автокефалию (независимость) от РПЦ, но для Константинополя она по-прежнему часть РПЦ. Кстати, примерно такая же ситуация с небольшой православной церковью Чешских земель и Словакии.

Казалось бы, какая разница? А почему правительство Греции до сих пор возражает против присутствия на карте Европы страны с названием Македония, настаивая на бессмысленной добавке «бывшая югославская республика»? Да потому, что считает любую возможную Македонию не более чем греческой провинцией. Нет, у греков нет никаких территориальных претензий к этой республике, они не собираются с ней воевать или проводить на ее территории референдумы, но слово они зарезервировали за собой.

Вот примерно так и здесь выходит. Здесь сталкиваются две логики двух патриархатов, Константинопольского и Московского. Патриарх Константинополя, как и в византийские времена, остается первым среди православных иерархов, хотя прочие патриархи ему не подчинены. Более того, его каноническая территория, по сути, есть часть Турции с центром в Стамбуле, где проживает меньше православных, чем на территории какого-нибудь большого прихода в спальном районе Москвы.

Но для Его Божественного Всесвятейшества архиепископа Константинополя — Нового Рима и Вселенского патриарха Варфоломея, равно как и для его предшественников, пышный византийский титул — не пустые слова, а заявка на то, что потенциально его юрисдикция распространяется на весь мир.

Православные, оказавшиеся по тем или иным причинам вне канонических границ других патриархатов, должны подчиняться Константинополю. В том числе и в Америке, и в Чехии, и (потенциально) на Украине.

И тогда уже размеры собственной канонической территории не имеют никакого значения — ведь влияние Римского папы тоже несопоставимо с территорией, которую занимает Ватикан.

Именно в желании уподобиться папам упрекают Константинопольских патриархов в Москве. Здесь господствует иной подход: все поместные церкви равны между собой, за Константинополем сохраняется только символическое первенство в память о его исторической роли, а доля влияния каждой поместной церкви определяется количеством верующих, пусть и номинальных, которые проживают на ее канонической территории. Понятно, что Москве здесь не будет равных.

Но если считать по числу епископов, безусловно и безраздельно царить будут греки. Ведь именно они занимают три других древнейших патриарших престола: антиохийский, александрийский и иерусалимский, это уж не говоря о церквях Эллады (Греции) и Кипра. При этом у греков традиционно епископов много: в маленькой Греции 81 епархия, не считая Афона, это всего лишь вдвое меньше, чем в огромной России. Да и то, большинство российских кафедр появились в последние десятилетия, а греческие восходят к византийским временам.

Понятно, что принимать на соборе решения путем общего голосования, как это и было в древности (по крайней мере, в идеале), было бы для Москвы совершенно неприемлемо. В результате переговоров стороны пришли к решению: голосовать будут не епископы, а церкви. Каждая из них может представить по 24 епископа (в некоторых такого количества и не найдется), но их голоса все равно будут засчитаны как один.

По сути дела, это означает, что решения будут принимать не все епископы, а только предстоятели поместных церквей. Если какой-нибудь несознательный епископ не согласится с мнением начальства и дерзнет свое несогласие публично высказать, его голос даже не будет засчитан.

Константинополь желал принимать решения большинством голосов, а Москва настояла на принципе консенсуса. По сути, это означает, что каждый предстоятель будет иметь право вето… Но тогда зачем и собор собирать?

Тогда, видимо, можно было бы обойтись совещанием предстоятелей церквей, которые вместе занялись бы поиском решений по разным текущим вопросам. А их накопилось немало. Так, часть православных еще в 1920-е годы перешла на новый (григорианский) календарь, а в Финляндии стали даже Пасху праздновать вместе с западными христианами. Поэтому сегодня православные отмечают праздники с 13-дневным интервалом, иногда — на одной и той же территории (например, в США). Часть решила следовать за движением небесных светил и велениями времени, часть осталась верна хронологическим таблицам, составленным еще в святоотеческие времена. Может быть, стоит прийти к согласию?

Второй острейший вопрос действительно юрисдикционный, о нем уже было сказано выше. Не пора ли наконец разобраться, сколько существует этих самых поместных церквей и кто кому подчиняется? Не пора ли выработать механизм решения юрисдикционных споров, вроде того, который около двух десятилетий поделил между Москвой и Константинополем православные приходы Эстонии, и конфликт этот был настолько острым, что два патриарха впервые временно прервали тогда общение меж собой?

Видимо, по-настоящему решить эти проблемы можно только в ходе содержательных дискуссий — а они вряд ли предполагаются в формате такого собора, на котором по каждому пункту потребуется единогласное решение предстоятелей. Если они вдруг придут к такому решению, то, к примеру, смогут ввести везде григорианский календарь и без собора. А если не придут, то и собор это вряд ли изменит.

Разговоры о грядущем соборе пока всего лишь высветили то, что и так уже было ясно видно: разницу в подходах между Новым Римом, то бишь Константинополем, и Римом Третьим, то бишь Москвой, и желание каждой из сторон быть лидером православного мира.

Константинополь ведет себя так, как будто на дворе век примерно XI и Византия переживает расцвет. Но и Москва старательно возвращается в XVII век, во времена Алексея Михайловича, единственного православного государя на всем белом свете, когда «лукавые греки» привозили святыни в белокаменную столицу в обмен на богатые вклады в их монастыри. А вся дальнейшая история с катастрофами 1453 и 1917 годов как-то прошла в другом измерении.

Когда появятся и какими будут православные ответы на вызовы именно XXI века, пока невозможно предугадать.