Введите Деда Мороза

— Деда Мороза ко мне пригласите, пожалуйста.

— Да он уже три часа как в приемной ждет, господин Правитель. Вы отдыхали, потом готовились к выступлению, потом давали указания по отгрузке угля для котельной детского сада в отдаленном районе и руководили спасением сироты-инвалида по видеосвязи. Не смели вас отвлекать.

— Он один или с моделью?

— Один, модель мы отпустили на шопинг в ТЦ «Вишневый сад» олигарха Лопахина-Раневского, а потом на корпоратив во ФГУП «Главвоздух». Ребятам в следующем году трудно будет. Внедряем систему учета поглощаемого физлицами кислорода и, соответственно, подушевого обложения системы «Бриз-1». Отечественная, между прочим, разработочка. Компактная, вешается на шею, не тяжелее ноутбука, потом планируем облегчить. Пока пусть так поносят. Разделяя, так сказать, тяготы. Вдох-выдох, денежка кап-кап, введение О2 и выведение СО2 — отчисления на отдельные юрлица, как вы велели. Плюс НДС во внебюджетный фонд. На добрые внезапные дела.

Вони будет, конечно, много по сему поводу среди пятой колонны в VPN-интернете, который, впрочем, мало кто читает. А ребят надо поддержать. Морально. В смысле аморально, ха-ха. Моделью. К тому же вы, господин Правитель, сами велели Деда одного пригласить, чтобы перетереть с ним наедине.

— Ну да, вопросов к нему накопилось, введите...

— Господин Правитель, Дед Мороз по вашему приказу прибыл. Разрешите доложить?

— Ну что там у тебя? — хозяин кабинета, окидывая гостя в нелепом для этих стен одеянии холодным проницательным взглядом, жестом пригласил присесть за небольшой столик. — Садитесь.

Дед Мороз поежился от этого «Садитесь» и аккуратно присел на краешек обтянутого красным бархатом стула.

— Да все хорошо, никто не ропщет. Олени, и те молчат, хотя я им пайку урезал на 10% в соответствии с указаниями. Снег лижут. Правда, его в этом году мало. Вы бы распорядились отгрузить из спецрезервов, а?

— Ты у меня снега просишь?

— Больше не у кого. Мог бы перехватить у Санты под небольшой процент, но вы запретили с ним общаться, да он и до вашего распоряжения трубку брать перестал. Говорят, в знак протеста против нашей приватизации одного айсберга в прошлом году.

— Мелочный он, твой Санта. И двуличный. Как самому — так все можно, в том числе пингвинов подсаживать на ГМО, причем, заметь, и тех, что особой породы, которые живут возле нашей базы в Антарктиде и нами практически приручены. И ведь недорого обошлось приручение. «Ярда» в три всего.

Я до недавнего времени и сам не знал, что там какие-то есть такие особые пингвины, а потом мне доложили, что вдруг мор пошел среди них и весь мир теперь на нас пальцем тычет. Мол, мы уморили.

А ведь это все Санта, гад, виноват. И его гномы с троллями на окладе. Кстати, хорошо, что напомнил.

Зовет помощника, тот входит, сверкая часами на запястье, про которые он рассказывает, что это «свадебный подарок» феи из свиты Снежной королевы.

— Слушай сюда, надо сделать так, чтобы эти заседатели из «Госпосиделок» запретили Санту, гномов, троллей и отдельно пингвинов, жрущих ГМО не отечественного происхождения. Все — в одном законе. Кроме пингвинов, про них пусть будет отдельное постановление Управляющего. В «Госпосиделках» проект внесет пусть этот, как его, Половой, у него лицо у самого, как у пингвина. Это будет прикольно.

— Так отечественного ГМО нет никакого, господин Правитель, что ж им жрать-то, пингвинам? Мы ж за них вроде как в ответе, раз приручили.

— Ты не умничай, а исполняй. И фразу эту забудь. Она из чуждой нам сказки. Импортозамещаются пусть. Снег там полижут. Или мы им песка привезем, он чувство голода утоляет. Шутка. Я имел в виду — гуано. Мне тут один коллега, он же партнер, прости господи, за партию бластеров-аннигилляторов пару тонн этого добра подбросил. Все равно ему больше платить нечем. Лежит теперь на складах как неликвид. А оно питательное. Только непривычное. Но надо привыкать.

Да, еще пусть пингвины разрешенную демонстрацию проведут. В поддержку гуано и против Санты с его зловредным ГМО.

— Будет сделано. У нас, кстати, уже на Государственной сети ретрансляции актуальных мыслей (ГосСРАМ) заготовлена пара-тройка разоблачительных сюжетов на тему «Кто стоит за отравлением пингвинов». Подкрепим запрет идейно-пропагандистски. Ну, как мы можем. Народ ужаснется. Но прильнет к нам, то есть к вам, еще сильнее.

Помощник уходит решительной, но пританцовывающей и одновременно скользящей, как по льду, походкой, сверкнув на прощание световым зайчиком от часов прямо в глаз Деду Морозу. Тот моргает и кряхтит, завидуя молодости и нескрываемому уверенному задору холеного помощника. Правитель обращается теперь уже к нему, сложив перед собой руки со сцепленными пальцами, словно выстраивая «энергетический барьер» от Деда, про которого ему давеча докладывали в записке, что тот чуть ли не волшебник и может даже наслать порчу («Надо бы дать поручение проверить его по нашим базам поплотнее, не якшается ли с кем», — мелькнула мысль).

— Что дети говорят, какие настроения в детском мире, так сказать?
— Вы о каких детях, господин Правитель, о ваших?

— При чем тут мои дети? Я в широком смысле о детском мире говорю. А мои дети — это мое дело, я им сам Дед Мороз, он же Снегурочка. Ты вот ходишь сейчас по семьям, там тебе детки с табуреток стишки читают в порядке бартера за подарки, взрослые, поди, наливают, угощения суют. Ты, кстати, это, с угощений, гляди у меня, налоги не забудь заплатить. Небось, все в Ледяной офшор запрятал? Знаю я вас. Ну, что-то скинуть можно, мы ж не звери, но долю праведную сюда неси. Нам сейчас очень надо. Время настало такое, понимать должен тонкость геополитического момента. А то я тебе докторов-психологов пришлю прямо на Северный полюс. Они тебя научат историческую родину любить. Так что дети-то говорят?

— Вас славят, господин Правитель.
— За что именно особенно славят?

— Трудно что-то одно выделить. Восхитительно нравится буквально все. Что бы вы ни делали. Я бы сказал, что дети прямо писаются от восторга, не сходя с табуреток. Взрослые, когда выпьют, конечно, иногда ропщут. Но не против вас, упаси господь, вас боготворят, а против вашего Управляющего и жлобов-либералов. Костерят почем зря, говорят, что он заигрался, а те распустились.

— Ха-ха! Других управляющих у нас для вас нет. Чья фраза? Ладно, не тужься. Вот у него пойди снегу попроси. Скажи, я велел выдать. Указом. Еще, кстати, майским, он пусть разархивацию на своем гаджете включит, там кнопка с гербом большая. Специально для этого. Пусть по сусекам скребут, губернаторов напрягут, те пусть из других статей срежут. Но чтоб только не за счет снежных пушек. Это святое. Это наше главное оружие сейчас. Любую угрозу влет бьют, и та на лету прямо замерзает. И оземь замерзшей соплей — к-а-а-а-а-к шмяк! Мне главный генерал Ша давеча на учениях показывал. Тренировались на таклах.

— Что за зверь такой? У нас таких не водится.

— Это не зверь, а птица. Специально выведенный турецкий голубь. Он в воздухе прикольно так кувыркается, за что его прозвали бойным. Крыльями бьет сильно, кувыркаясь. Иногда, правда, так увлекаются они кувырками своими, что теряют ориентацию и падают на землю. Вот по ним и мочили из пушек снежных. А то, видишь ли, они бойные голуби. Мы сами голуби, причем голуби мира. И нам других не надо. Кстати, помощи твоей хотел просить.

— Я весь внимание.

— Ты все можешь, говорят. А можешь сделать так, чтобы оно все скорее кончилось?

— Что вы такое говорите? Что кончилось?

— Да вся эта муть какая-то вокруг нас. Наезды соседних правителей. Не звонят, не пишут, в гости не ездят. Дураки эти бесконечные в госуправлении, которые только в рот смотреть могут, ждут моих указаний на каждый чих. А потом такое наворотят, что хоть стой, хоть падай. Причем воруют, твари, немерено. Вот ты говоришь: снега нет. А почему? Украли. Сначала развели на госпроект по производству снега особой пушистости на огромные деньги, а потом все и украли. Оттого обменный курс снега на песок нынче просто убийственный для нас. Так долго мы не протянем. В стране упадок нравов начался и застой в мыслях. Верни, Дед, курс обратно.

Сделай, как раньше. Чтоб мы опять были крутые и веселые, притом грозные. Чтоб нам все было по фигу, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было.

Ты ж можешь, крутани назад колесо истории. Тебе западло, что ли?

— Насчет курса обмена одного на другое я вам честно скажу: это вам надо с Сантой как-то договариваться. Уж не знаю, за счет ли пингвинов или там моржей каких, но это точно к нему. Он за базар с песком отвечает. Но кое-что я для вас сделать постараюсь.

На том Дед Мороз был отпущен из правительственных чертогов с отметкой «отпустить» в пропуске и отбыл дальше окормлять детей, взрослых и братьев наших меньших.

Настал Новый год. Прослушав бой курантов и собственную речь — не смонтировали ли там чего лишнего, — Правитель отправился к накрытому столу, за которым уже ждали Родные и Близкие. Все свои, проверенные. Без имен и ненавистного паблисити.

Вдруг в дверь позвонили. «Это провал, подумал Штирлиц» — мелькнула фраза из любимого фильма. Впрочем, это всего лишь шутка-штамп, у него такая охрана, что муха не пролетит, всю еду наперед пробуют. Двое уже умерли, объелись.

Разве что ночью в тяжелых снах, когда сильно устаешь от работы, тревожат подобные мысли, олицетворенные в разных ипостасях. Впрочем, наяву все эти ипостаси теперь запрещены в использовании и всяческом распространении. О чем ГосСкрепНадзор напоминает ежеминутно по всем каналам и на каждом суверенном заборе.

Пошел открывать. Посмотрел в глазок — никого. Открыв дверь, увидел на половичке-вышиванке трогательного дрожащего пушистого щенка лабрадора. Черного. Щенок смотрел на него с мольбой и надеждой. Как на бога.

Чуть поодаль на лестничной клетке хлопал крыльями лебедь. «О! Белый! Слава богу», — мелькнуло в голове.

Рядом со щенком лежала новогодняя открытка. Музыкальная. Китайская. Не без раздражения и навеянного какими-то воспоминаниями уходящего года разочарования выслушав «металлического звука» мелодию, он задумчиво перечитал: «Все, что могу. Станьте счастливы. С Новым годом! Дед Мороз».