Суда на нас нет

Чем отличается суд от судилища? По сути, так стоит вопрос, когда одни выступают за создание международного трибунала по наказанию виновных в прошлогодней трагедии над Донбассом, когда погибли 298 пассажиров сбитого самолета, а другие — против. Если в Совбезе ООН дойдет до голосования по соответствующей резолюции Малайзии, Россия наложит вето. Интрига в том, присоединится ли к вето Китай. Голосовать за он точно не будет.

В самой России, если не ограничиваться информацией федеральных телеканалов, а разбавить ее бурлением в соцсетях, мнения поляризовались.

Часть политизированной публики (гораздо меньшая) с каким-то даже сладострастием хочет «пригвоздить к позорному столбу кровавый режим».

Если снимать об этом кино, сюжет можно озвучить хором из культовой оперы «Иисус Христос — суперзвезда» (хотя в данной истории никто, оговоримся, и близко к образу персонажа невинной жертвы не приблизился): «Crucify him! Crucify him!» («Распни его!»). И примерно понятно, кого надо «распять» на кресте почти обожествляемого — на фоне нашего-то «басманного правосудия» — международного права.

Другая часть продолжает искать в бесконечных, одна другой фантастичнее, версиях хоть какое-то подтверждение надежды, что «это не мы, мы не могли такое сделать». Непонятна та аффектация, с которой некоторые хотят «пригвоздить» вроде бы «кровавый режим», но на самом деле собственную страну на манер того, как это произошло тоже вроде бы с отдельными преступниками, а на самом деле с Германией и Японией в ходе международных Нюрнбергского и Токийского трибуналов 1945–1947 годов.

Вряд ли это именно тот случай, по поводу которого надо пройти через катарсис национального самоуничижения.

Оснований к тому внутри страны полно, начиная от тотальной гнилости правящей элиты и кончая потерей нравственных ориентиров в общественных низах. И с ними самим надо разбираться бы, без посторонней помощи. Но все недосуг.

Президент Буш-старший сказал про сбитый американцами над Персидским заливом в 1988 году иранский пассажирский А300 (погибло тогда более 270 человек), что он никогда не станет извиняться за Америку. Лишь спустя почти десять лет США в качестве акта доброй воли (не признав юридической ответственности, отказав в компенсации за самолет) выплатили по $300 тыс. за каждого трудоспособного погибшего и по $150 тыс. за иждивенца. Но лишь за 248 человек. Всего чуть более $61 млн.

В Америке издавна для всех, в том числе оппозиционных, политиков действует правило, сформулированное еще в 1846 году сенатором Джоном Криттенденом: «Я надеюсь, что моя страна окажется правой; однако я буду стоять на ее стороне вне зависимости от того, права она или не права».

Будет ли международный трибунал беспристрастен? Чем это все грозит России? Ответ на второй вопрос прост.

Даже если трибунала не будет, инцидент будет использоваться для давления на Москву. Он может стать поводом для новых санкций, но скорее для исков по компенсациям, а также для дальнейшей демонизации Путина.

Общепризнанных положений о таком трибунале нет. Инициаторы резолюции исходят из расширительного толкования раздела VII устава ООН, где так сказано о действиях в отношении угрозы миру: «Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает, какие меры следует принять для поддержания или восстановления международного мира и безопасности».

Авиакатастрофа поэтому и квалифицируется как «угроза международному миру и безопасности», чтобы обосновать трибунал, что, на мой взгляд, есть все же притягивание за уши. Хотя бы потому, что вряд ли малайзийский самолет с гражданами Голландии и Австралии сбили сознательно.

Кроме решения создать трибунал от СБ потребуется выработать его устав и согласовать судей. Как это было в случаях трибуналов по бывшей Югославии и по Руанде (всего трибуналов было лишь четыре). Без согласия всех постоянных членов СБ это неосуществимо.

Можно обойти Совбез. На основании резолюции Генассамблеи №377 1950 года «О единстве во имя мира», которую можно задействовать на случай, когда СБ не может принять решение. Резолюция №377 применялась в истории ООН 12 раз. Единственный раз, когда это можно считать действенным, — во время Суэцкого кризиса 1956 года. Чтобы задействовать ее, нужны две трети голосов Генассамблеи — 129 стран. В марте прошлого года за резолюцию с осуждением присоединения Крыма к России голосовали 100. Обязанность России сотрудничать с таким «Трибуналом Генассамблеи» будет сугубо моральная. А прецедент создания трибунала решением Генассамблеи может выйти потом боком другим постоянным членам СБ.

Прецедентов создания международных трибуналов по отдельным, даже самым ужасным преступлениям типа поражения гражданских самолетов, нет.

Во всех четырех случаях речь шла о массовых военных преступлениях. Трибунал по Руанде (был вырезан миллион человек народа тутси) хотя и закончился пожизненным заключением для бывшего премьера, командующего армией и т.д., но десятки смертных приговоров были вынесены самими руандийскими судами.

Югославский трибунал вряд ли вообще можно считать успешным. Он оказался (еще не закончился, но как-то увяз) политизированным, не избежав антисербского обвинительного уклона: из 155 человек, представших перед ним, 92 были сербами. Они оказались «самые виноватые». Вовсе не расследовались преступления косовских «борцов за независимость» во главе с первым премьером Хашимом Тачи, которого в прессе обвиняли в причастности к торговле человеческими органами, вырезанными у сербов. Его даже не арестовывали. По ряду обвинений приговоры до сих пор не вынесены, том числе Ратко Младичу, обвиняемому в резне мусульман в Сребренице.

Инициаторы создания трибунала ради объективности могли бы ухватиться за прошлогоднюю идею сторонников Новороссии создать трибунал по Украине, чтобы рассматривать преступления, совершенные всеми сторонами, в том числе силами АТО, неизбирательно применяющими оружие против населения Донбасса. Но Россия, скорее всего, и тут была бы против, усмотрев сходство с политизированным трибуналом по Югославии.

Передать дело в Международный уголовный суд в Гааге вряд ли удастся. Россия подписала, но не ратифицировала соответствующий документ по подотчетности ему. США подписали, но отозвали подпись. Украина и не думала присоединяться к суду.

Неприятие идеи трибунала по самолету накладывается на разочарование Москвы в международном праве вообще, которое у нас все чаще определяют как «так называемое».

Свидетельство тому — недавнее определение Конституционного суда, обосновавшее ограниченность применений решений ЕСПЧ, если они противоречат российской Конституции (хотя в ней закреплен принцип верховенства международного права).

В Кремле считают, что «так называемое международное право» — это то, что таковым считают в Вашингтоне и других западных столицах, такого права уже накушались и кушать больше не хотим.

Решение по делу ЮКОСА Гаагского арбитража — тоже акт «международного права» — воспринимается как политизированное. Пролежав в Гааге несколько лет, оно «выстрелило» в разгар украинского кризиса. Также воспринимается раннее решение Международного суда ООН по Косово, оправдавшее провозглашение независимости вопреки всем законам Сербии. При том что в Косово даже референдума не было.

От трибунала по самолету не ждут ничего иного. Тем более в условиях, когда западные СМИ уже «назначили» виновных: «Эту ракету выпустил Путин».

К тому же от всей истории, как и год назад, есть ощущение, что в версии исключительной виновности лишь сепаратистов не все сходится. Можно согласиться, что именно эта версия (сбили по ошибке, приняв за украинский Ан-26) и есть главная. Но что противоречит, к примеру, экзотической версии, что самолет мог быть «сбит» хоть дважды — с воздуха и с земли (прокуратура Нидерландов версию «с воздуха» не отвергла еще)?

Даже абстрагируясь от контрдоказательств, выдвигаемых российской стороной, как «необъективных», хотелось бы прояснить ситуацию с действиями украинских военных. До сих пор с этой стороны не представлено ни единого документа, о которых говорят в Москве: ни полетных планов военной авиации в тот день, ни отчетов по расходу ракет, ни переговоров авиадиспетчеров. Почему, если там все чисто? Так ли были безупречны действия Украины, «хозяйки» воздушного пространства, чтобы освободить ее от исков родственников жертв? И пусть за все платит Гиркин-Стрелков.

Кажутся непривычными и действия американцев. Во время Карибского кризиса представитель США в ООН Эдлай Стивенсон предъявил спутниковые фотосвидетельства наличия советских ракет на Кубе. С тех пор технологии, надо думать, ушли вперед.

Однако помимо распечаток фото из соцсетей и смонтированных прослушек переговоров сепаратистов с места катастрофы миру мало что предъявлено.

Почему не пригвоздить «кровавый режим» неопровержимыми доказательствами? Чего тянут год? Придерживают улики для шантажа и тайной торговли? Вон США говорят, что еще не определились с мнением по трибуналу. Но тогда тем более при чем тут международное правосудие? Может, кремлевское восприятие «так называемого международного права» небезосновательно? Почему именно сейчас преступление решили переквалифицировать в «угрозу миру и безопасности» в отличие от прошлогодней резолюции №2166 по тому же самолету? Разве угроза после Минска-2 стала больше, чем когда 16 июля началось наступление сил ДНР и ЛНР, прерванное авиакатастрофой, но затем закончившееся Иловайском?

И последний аргумент против трибунала, который, мне кажется, присутствует в головах кремлевских политиков. В свое время Каддафи, дух которого витает над всяким восприятием в Москве «цветных революций», включая украинский прошлогодний переворот, и судьба которого сыграла, по моему мнению, важную роль в решении Путина вернуться в Кремль, настолько «разоружился» перед Западом, что свернул ядерную программу и признал ответственность своих спецслужб за теракт над Локерби против самолета Pan American, выплатив $2 млрд компенсации родственникам жертв.

Помогло это ему? То-то и оно.