Цивилизация
Что общего между фигуристом Плющенко, жирафом Мариусом, контр-адмиралом Апанасенко, выборами и хоккеем? То, что связанные с ними истории, — наглядные примеры того, как соблюдаются или не соблюдаются формальные правила.
Начнем с Плющенко. История его появления на Олимпиаде и снятия с нее — это история сплошного отступления от правил.
Правила отбора на игры были нарушены. Должен был ехать Ковтун. Однако стоит напомнить, что до этого и сам Ковтун попал на чемпионат мира не совсем по правилам, оказался там 17-м, и России именно поэтому досталось лишь одно мужское место на олимпийских соревнованиях. В обществе теперь бурлят эмоции, окрашенные в зависимости от отношения к несомненному таланту Плющенко и стоящими за ним тенями продюсера Рудковской в розовой ушанке и погрязшей в неформальных «договоренностях» и бесконечных отступлениях от правил отечественной Федерации фигурного катания. (Любопытно, как она, Федерация, чувствуя, что запахло жареным, предусмотрительно выступила с заявлением о том, что медальный план на Олимпиаду фигуристами перевыполнен.)
Общество воспринимает происшедшее эмоционально и очень субъективно, какая-либо общая рациональная система координат тут отсутствует напрочь.
Между тем, будь в обществе массовая приверженность к соблюдению формальных правил, такая система была бы, и она давала бы возможность проанализировать произошедшее рационально и принять на будущее соответствующие грамотные решения.
Эмоции лишь множат ветвящиеся версии произошедшего. Задуман ли был «самослив» после командных соревнований с самого начала (оснований для таких предположений было предостаточно)? Должна ли была Федерация настоять на замене явно не до конца отошедшего от травмы Плющенко в пользу Ковтуна, готов ли был Ковтун сорваться в Сочи? Какова роль Рудковской и нездорового лоббизма в этой истории? Красиво ли, снявшись с Игр, тотчас подтверждать свое участие в долгоиграющем «чесе» по городам и весям с физически изнурительным ледовым шоу? Есть, разумеется, место и просто призывам проявить снисходительность к выдающемуся спортсмену, отдав ему дань уважения за то, что он сделал в спорте, оставив в стороне перемывание его человеческих качеств.
Хорошо и то, что разборки в нашем фигурном катании (в отличие, скажем, от балета) не дошли до членовредительства. А то, помнится, американская звезда Тоня Хардинг через мужа наняла костолома, чтоб тот сломал сопернице Нэнси Карриган колено перед олимпиадой в Лиллехаммере. Говоря словами героя культового фильма, «а мог бы бритвой по горлу — и в колодец».
Есть тут и циничная бизнес-составляющая. Именно такое развитие событий: завоевание золота в командном зачете, где оно было почти гарантировано России и без Плющенко, с любым заменившим его одиночником, драматическое снятие с Игр, уход непобежденным, до индивидуальных соревнований, причем так, чтобы не взошла звезда Ковтуна (мало шансов, но вдруг он бы «выстрелил», заняв призовое место), — будет способствовать наибольшей капитализации пары Рудковская — Плющенко в сложившейся ситуации.
Просто бизнес, ничего личного. Такие там правила.
С жирафом Мариусом педантичные датчане, напротив, уперлись и стали действовать тупо по написанному. Так им проще. Ибо, считают они, если начать всякий раз подстраивать правила под конкретную ситуацию, рано или поздно это кончится бардаком, коррупцией и неэффективностью работы всего, что только можно представить. Легче убить жирафа.
Собственно, весь скандал вокруг жизни и смерти Мариуса был вызван лишь тем, что директор зоопарка начал «креативить» (правила его к тому вовсе не обязывали): позвал детей, устроил фотосессию убийства и публичное поедание львами несчастного животного.
В трагической истории контр-адмирала Апанасенко все произошло скорее по правилам, чем в нарушение оных. На людей нашей медицине как системе по большому счету наплевать, как на жирафа.
Отсюда — человеконенавистнические правила отпуска мучающимся больным сильнодействующих болеутоляющих препаратов, созданные в творческом соитии Минздрава и Госнаркоконтроля. Прописанное на бумаге жестокосердие никого особо не колышет, пока оно не касается родных и близких. Мы привыкли относиться к формальным правилам так: когда дело дойдет до нас, то мы как-нибудь исхитримся и объедем их на кривой козе по блату.
Ловчить и приспосабливаться в индивидуальном порядке (в порядке исключения) для нас комфортнее и привычнее, чем выступать за изменение негодных правил для всех и солидарно.
Но Апанасенко не суждено было стать «Плющенко». Правила ведь не обязывают врача дать обезболивающее мучающемуся больному, зато в случае даже незначительного нарушения и нечаянной оплошности ему грозит стоящий за спиной «заградотряд» Госнарконтроля. Следователь придет, если рецепт выписан с ошибками, если не сдана пустая ампула (или не полностью использована) или использованный обезболивающий пластырь и т.д. И такие прецеденты были — и уголовные дела против врачей, излишне рьяно выполнявших клятву Гиппократа.
В этом случае вроде бы явно надо менять правила. Однако я лично был поражен во время беседы недавно с одним из руководителей профильного комитета Думы тем, что законодатели, обычно столь привычно рефлексирующие на всякую возможность что-либо запретить по горячим следам скандальных событий, на сей раз не видят в упор никакой надобности подробно прописать в законе прямого действия (без всяких подзаконных актов) регламент, гарантирующий людям, подобным Апанасенко, хотя бы достойный уход.
Зато страсть к перемене формальных правил вовсю царит в выборном российском законодательстве. Ни в один выборный цикл за последние 20 лет страна не жила по правилам предшествующего.
Правящая партия всякий раз стремится подстроить их под себя, исходя из опыта прошлых выборов. Вот и на сей раз законодательство о выборах по партийным и одномандатным округам, сборе подписей для малых партий правится так, чтобы создать преимущество для «Единой России», сохранить в Думе ее абсолютное большинство. Чуров со товарищи, будьте уверены, как обычно, проявят свой дотошный формализм в соблюдении таких правил. Есть лишь одна закавыка: уважения к постоянно меняющимся в угоду конъюнктуре законам в народе — уже почти никакого. Как и уважения к институту таких выборов.
Это все равно как если бы в Евросоюзе меняли правила содержания животных применительно к каждому конкретному жирафу.
Лучше все постараться предусмотреть заранее. И прописать! Вот как, к примеру, сказано в правилах Международной федерации хоккея на льду, как определять, сдвинуты ворота или нет. Правило 471А, раздел 5: «Если ворота сдвинуты с нормальной позиции или рамка ворот не стоит полностью плоско на льду». Все. В этом случае гол не засчитывается (как и было в матче Россия — США).
А вот в НХЛ на этот счет занудно предусмотрены разные нюансы: «Ворота находятся в правильной позиции, если, по крайней мере, одна часть гибкого штыря или штырей (то есть тех, которые воткнуты в лед в передней части ворот слева и справа по краям. — Г.Б.) находятся в отверстии во льду и присоединены к стойкам ворот. Эти гибкие штыри могут быть изогнуты при этом, но даже если часть их (его) находятся внутри отверстия во льду и они присоединены к стойкам ворот, ворота считаются не сдвинутыми.
Створы ворот могут быть приподняты надо льдом с одного угла или с двух, но до тех пор, пока гибкий штырь находится в контакте с отверстием во льду и стойками ворот (то есть штыри крепления не отвалились. — Г.Б.), ворота считаются не сдвинутыми».
То есть по правилам НХЛ гол в ворота США был бы засчитан (из отверстия во льду вышел, приподнявшись, правый штырь крепления, «не утратив контакт» с этим отверстием). Заметим a propos, что среди американцев, радующихся победе над русскими, доставшейся им всего лишь волей случая, вовсе не нашлось тех, кто «не патриотично» бубнил бы вслед, что победа «не чистая», а токмо лишь потому что штырек вышел из дырки. Хотя их вратарь, говорят, был ранее замечен во вполне умышленных «подвижках» ворот. Так правила сработали против нас.
Вообще же в сложных случаях проще, эффективнее поступать по формальным правилам, минимизируя число исключений (тщательно прописывая все возможные заранее), даже если в каком-то отдельном случае это приведет к нежелательным частным результатам.
Но сами правила не должны быть «отлитой в граните» самоцелью, соблюдение формальных требований не может быть единственным смыслом существования стоящей на страже бюрократии. Если выясняется, что нормы негодные, что они en mass не работают на цели, поставленные при их принятии (в широком смысле — на общественное благо, без понятия которого любые правила бессмысленны), то меняют нормы, а не «индивидуальный подход».
Ступив на скользкий путь умножения исключений: под талантливого фигуриста (под давлением его могущественных лоббистов), под правящую партию, под «богом данного стране» якобы незаменимого руководителя, под отдельные номенклатурные привилегированные слои населения, даже под несчастного жирафа с большими карими красивыми глазами — можно рано или поздно зайти в тупик. И превратить жизнь в чехарду бесконечных исключений, где вообще нет никаких реально действующих законов. А есть лишь бардак, коррупция и произвол.
Кстати, не удивлюсь, если на следующих Олимпийских играх фигурист Ковтун будет выступать уже не за Россию, а за другую страну, более предсказуемую в своих правилах. Если, конечно, до той поры он и его лоббисты не добьются выгодных для себя исключений.
