Цивилизация
Мальчик-подросток затягивает на шее веревку или ремень, начинает оседать. Судорожные, конвульсивные движения. Хлопает в ладоши в знак того, что, мол, «вот оно, торкнуло». Затем в кадре слышны предсмертные хрипы. Потом он затихает. Он мертв. Все это, без купюр, было показано на Первом канале российского телевидения в передаче депутата Андрея Макарова «Свобода и справедливость». Это ток-шоу. Обсуждали подростковое увлечение так называемым «собачьим кайфом», когда дети с помощью искусственной асфиксии пытаются получить удовольствие, на время теряя сознание. Некоторые, «играя» одни или когда помощник не рассчитал усилия, гибнут. Другие становятся дебилами, поскольку кислородное голодание мозга, даже временное, не обходится бесследно. В передаче участвовал отец погибшего мальчика. Сначала он сказал, что такие ролики надо показывать всем, чтобы люди знали о возможных страшных последствиях, а потом, под давлением ведущего, сказал прямо противоположное — что их надо запрещать.
Если бы Андрей Макаров не был депутатом от «Единой России», а подобный ролик был бы показан на каком-нибудь другом – не столь официозном – медийном ресурсе, я полагаю, авторы передачи уже попали бы под следствие – и под недавно принятый закон о запрете «пропаганды» детского суицида. Но в данном случае,
пожалуй, автору надо бы сказать спасибо хотя бы за то, что он поднял эту шокирующую тему, даже если создатели программы преследовали всего лишь цели поднять рейтинг.
Хотя лично я верю, что это было не главным все же. Впрочем, само обсуждение было способно шокировать не меньше, чем кошмарный сюжет. Оно наглядно показало, как именно сейчас те, кто пытается формировать общественное мнение, реагируют на острые, неожиданные, а то и шокирующие вызовы нашего жестокого времени. По сути, все шумное дебатирование свелось к перекрикиванию друг друга в связи с одним и тем же тезисом – надо ли запрещать такие ролики в интернете и как широко должен распространиться запрет на видео, прямо или косвенно «пропагандирующее» подобные игры.
Что ж, это нынче тренд: вместо решения проблемы ее лучше заткнуть безмолвием. Запретить показывать, запретить говорить об этом, запретить «распространение» вредных знаний, чтобы неразумные дети не узнали вдруг, как получать удовольствие на грани смерти (подразумевается, что если принять думский закон о запрете, то они и не узнают). Логика понятна, но такая мотивация – поверхностна. Ровно по такой же логике недавно требовали запретить статью в «Википедии» о марихуане.
В принципе, такая страусиная политика, наверное, свойственна всем консервативным и инфантильным обществам, когда первая и естественная реакция на все неожиданное, новое, не вписывающееся в привычный уклад, взрывающий его – это запрет говорить об этом.
Консервативное инфантильное общество не сомневается, что если о том или ином явлении не говорить и его не показывать, то оно исчезнет и из реальной жизни. Которая, получается, вторична по отношению к виртуальному пространству, которое стремятся контролировать – и часто преуспевают в этом — «жрецы» общества. При этом замалчивание (и запрет, закрытие сайтов и пр. как преобладающий способ борьбы с возникающей проблемой) ведет к тому, что замедляется либо вовсе блокируется выработка мер противодействия подобным явлениям – в том числе медицинских, психиатрических, воспитательных, контрпропагандистских, если хотите.
Вообще-то смертельные игры, связанные с искусственной асфиксией, получили массовое распространение задолго до появления интернета. На Западе их еще называют choking games, а научное название – autoerotic asphyxiation paraphilia (сокращенно – AEA), которое подсказывает связь с болезненным желанием получения сходных с сексуальными наслаждений. По мере победоносного шествия по планете сексуальной революции методы эти стали практиковать некоторые любители не вполне традиционного секса. А против секса, как известно, с голыми руками даже самых пламенных пропагандистов-запретителей не попрешь.
Конечно, нынешний интернет подобные «знания» распространяет. Однако и до него игры в удушение другу друга подушками как-то передавались от одного поколения подростков другому. Они же, и тоже без интернета, научились нюхать клей «Момент» в пластиковых пакетах. Задолго до интернета, скажем, Сэмюэл Беккет в пьесе «В ожидании Годо» описывает подобную «игру» в диалоге между персонажами по имени Эстрагон и Владимир, когда первый предлагает второму: «Как насчет того, чтобы нам повеситься?». Подразумевался именно сексуального свойства «кайф», над которым автор, судя по всему, иронизировал и издевался, но всякий ли разберет? Кстати, именно из «предохранительных» соображений исходили те, кто в 1987 году подал в суд на порнографический журнал «Хастлер», когда после публикации статьи «Оргазм смерти», содержавшей подробное описание получения удовольствия от асфиксии, умер начитавшийся этого подросток.
То, что у нас называется «собачьим кайфом», еще несколько десятилетий назад стало предметом пристального изучения психиатров, специалистов по подростковому воспитанию, социологов, социопсихологов, сексологов и т. д. Проблема действительно масштабна и серьезна. Под тем или иным названием такие игры распространены нынче среди подростков и вообще лиц до 30 лет в Северной Америке (особенно почему-то в Канаде), во Франции, некоторых других странах. Склонность к ним – подобно наркомании, с той разницей, что асфиксия не оставляет в организме химических следов (чем, в частности, привлекает тех же подростков, боящихся, что их застукают на наркотиках). Обычно подростков вовлекают в эти игры те, кто уже попробовал – «а тебе слабо?». При этом в полном соответствии с подростковой психологией ставки в такой игре «на слабо» неуклонно повышаются. Им же хочется быть – казаться круче. Как правило, эти люди не преследуют суицидальных целей – они хотят «удовольствий». К тому же страх смерти им не свойственен: им кажется, что это может произойти с героями рассказов, фильмов и сказок, но только не с ними самими. И это ставит перед психологами задачу повышенной сложности: как найти подход к таким подросткам? На Западе до трети из тех представителей молодежи, кто кончает с собой путем повешения, это именно «случайные», непреднамеренные жертвы AEA (до 10% от всех молодежных самоубийств вообще). В год в Северной Америке таким образом гибнут до тысячи подростков и молодых людей. В большей степени юношей и мужчин, чем женщин (чему у сексологов есть вполне внятные объяснения). В России и на постсоветском пространстве счет уже идет на сотни, однако все эти жертвы попадают в общую статистику подростковых самоубийств, их не выделяют отдельно. Соответственно, именно данной проблемой – смертельных забав с асфиксией – никто, по сути, у нас на научном уровне не занимается. То есть профессиональных, медицинских и всех прочих усилий по борьбе с этим опасным явлением по сути ноль.
Запретить показывать, закрыть сайты в интернете – разумеется, первое, что эмоционально напрашивается у большинства вполне нормальных людей. Это естественное желание человека – закрыться от неприятной и шокирующей информации. Однако что делать со всей окружающей нас жизнью?
С заброшенностью подростков и невниманием со стороны замордованных работой и бытом родителей. С тем, что многие с молодости не видят для себя никакой перспективы, а видят вокруг только бесконечные помойки, убогость повседневной жизни и «сталкеровский» пейзаж индустриальной деградации страны, от лицезрения которого хочется «уколоться и забыться». С кричащей со всех углов навязчивой рекламой, призывающей к бесконечному получению тех или иных удовольствий теми или иными способами — но как, за чей счет, кто даст эти удовольствия, кто за меня заплатит?! Что делать с культом развлечений и расслабления, восторжествовавшим на телевидении и вообще в медийном пространстве? Разве весь этот пропагандируемый на государственном уровне гедонизм не способствует росту наркомании, токсикомании и их производных в виде «собачьего кайфа»?
Помимо этого существуют в своем параллельном мире тысячи проблем, типичных для подростков вообще всех времен и народов: всевозможные комплексы, несчастная любовь на фоне гормонального всплеска, непонимание окружающих и «устаревших» родителей, стремление завоевать авторитет в своей референтной группе, подражание вожакам «стаи» и недостаток воли и самооценки, чтобы противостоять пагубным устремлениям такой «стаи» или банды. По этому списку должны, по идее, идти преподаватели и воспитатели, детские психологи (у нас сколько на сегодня профессионально подготовленных детских психологов в стране? — вопрос, кажется, риторический). Должны проводиться просветительские занятия в школах на тему разумного отношения к собственному здоровью — и это не убогий курс ОБЖ, написанный для общества столетней давности, с поправкой разве что на инструкцию на случай ядерного нападения. Возможно, на курсах ОБЖ нужно правдиво и грамотно рассказывать в том числе и о таких смертельных играх? Я не знаю ответа – это вопрос к педагогам и психологам. А родителей надо учить распознавать опасные симптомы в поведении своих детей и предотвращать их пагубное развитие.
Все это, увы, тоже не даст полного и окончательного избавления от тех проблем, которые с нарастающим постоянством порождает развитие современной цивилизации. Мы не сможем вернуться в состояние первобытной «идиллии», в общество без пороков, неизбежных, подчас смертельных, ошибок и заблуждений. Однако даже констатация того печального обстоятельства, что «мир идет не туда», а конец света, по всем признакам, не за горами, не дает основания ныне живущим еще как-то не попытаться выкарабкаться.
Мы же сегодня у себя в стране свели обсуждение порой критически важных общественных проблем к одному лишь формату – крикливому ток-шоу, когда не только найти какое-то внятное решение невозможно, но и даже услышать некую целостную и обоснованную позицию – тоже.
Поскольку за 30 секунд выкрика, когда никто никого не слушает, изложить никакую позицию нельзя. Да и рецепт «решения» чаще всего уже заготовлен в своей неподражаемой простоте и универсальности – запретить. А кто ослушается запретов – того оштрафовать или посадить. Создается порой впечатление, что все общество самозабвенно заигралось в «аутоэротическую асфиксию» собственной мысли и получает от этого состояния оргазмический кайф.
