Цивилизация
На переменах в школьные дни мы играли в волейбол, но после звонка, конечно, мчались в классы. Не всегда получалось являться к самому началу – надо же разобраться, в конце концов, кто выиграл, но к середине урока мы уже все были на местах. Наш литератор стремился тут же запыхавшимся «волейболистам» дать вопрос на засыпку. И если спрошенный пасовал, то он долго и артистично объяснял нам, как мало мы понимаем в жизни. И как-то раз он в такой ситуации спрашивает меня: «К чему бы вы отнесли фразу: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»? (В переводе с русского на русский это означает «Чудище округлое (тучное), гнусное (либо грубое), огромное, со ста пастями и лающее».)
«Конечно, это российская бюрократия! Хлестаков в «Ревизоре» говорил: «И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе тридцать пять тысяч одних курьеров!». Значит, людей, которые посылали этих курьеров, было во много раз больше! И, конечно, перед тем, что делает бюрократия, все немеют.
Вспомним, как Чичиков объяснял Манилову: «Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон – я немею перед законом». Поэтому, конечно, эту фразу я бы отнес к отечественной бюрократии.
Не похвалил меня литератор. Оказывается, это эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», опубликованной в 1790 году, а чудище – аллегория самодержавно-крепостнического строя.
Но строй приходит и уходит, а наша бюрократия, судя по всему, вечна. Кроме того, литератор интересовался моим мнением, а не соображениями Радищева. Так что я настаиваю на своем ответе! Прошедшие десятилетия работы на разных поприщах убедили меня – бюрократию нельзя победить, она «стозевна». Значит, ее надо полюбить! Примерно так же, как Станиславский любил театр: «Любите ли вы бюрократию так, как я люблю ее, то есть со всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, больше всего на свете, кроме блага и истины!».
Удивительно трудно руководить вещами, в которых не бельмеса не понимаешь! Но нашей бюрократии это удается, пользуясь несколькими нехитрыми приемами. Первый их них – объединять или разъединять. Зачем это делать, непонятно, да и нам, простым смертным, никто этих резонов не объясняет.
Например, в Москве, в бытность главой департамента образования И.И. Калины, более десятка лет назад объединили школы (как правило, по пять штук в одну) и детские сады. Глава департамента объяснил это так: «Какой огурец в хороший рассол ни попадет – маленький, большой, свежий, малосольный – происходит усреднение, все становятся одинаково хорошими солеными огурцами. Поэтому не страшно даже слияние обычных школ с девиантными: если подростков с асоциальным поведением помещать в хорошую социальную среду (прежде всего школьную), то они тоже станут достойными учениками». И в этой удивительной реальности мы до сих пор живем! В этих «новых школах Москвы» примерно по 4000 учеников и по 300 учителей! Как же этим можно управлять?! Директор в лицо не может запомнить учителей, не говоря уже об учениках. Прекрасно, что такие выдающиеся люди у нас нашлись! Блестящий педагог – И.И. Калина – сумевший в наших детях увидеть соленые огурцы, сейчас возглавляет кафедру образовательных технологий факультета педагогического образования МГУ и, вероятно, выращивает новых «овощеводов».
Бюрократизм универсален! Министерство науки и образования, которое сейчас руководит научными институтами, которыми ранее руководила Российская академия наук (которая с 2014 года перестала быть научной организацией), решило, что некоторые из них лучше объединить и освободить помещения, которое они занимали. Зачем? Непостижимо. Наверно, по пословице: «Баба с возу – кобыле легче!».
Министерство обороны с начала 2023 года создает два новых округа – Московский и Ленинградский – и ряд бригад объединяет в дивизии. В бытность министром обороны А.Э. Сердюков преобразовал дивизии в бригады, очевидно, потому что так лучше. Из большого можно сделать меньшее. Сейчас решено сделать наоборот – дивизии лучше, чем бригады! Из меньшего трудно сделать большее… Это волна переназначений и реорганизаций и расходов. Хочется надеяться, что это обойдется меньше, чем в триллион рублей, но может оказаться, что и больше. Да и время ли сейчас для этого? Страна ведет специальную военную операцию, срочно надо решать массу других проблем. До административных ли игрищ армии теперь?
Выдающийся русский писатель М.Е. Салтыков-Щедрин в «Истории одного города» приводит записки и указания градоначальников города Глупова. Один велит в общении с подчиненными: «Увещевать быть твердыми и не взирать!». Это азы азов (организация признана террористической и экстремистской, запрещена в России) нашей, да, наверно, и мировой бюрократии! Казалось бы, после пагубного эксперимента с московскими школьниками-огурцами все стало очевидно. Например, сейчас по инициативе департамента многие школы переведены на пятидневку. У детей по 8-9 уроков! Это даже представить трудно, но мы в этом живем. Международные рейтинги показывают, что дела идут хуже и хуже, наши дети в четвертом десятке среди ребят из других стран. Мы в вузах пытаемся дать высшее образование тем, кто фактически не имеет среднего… Но все остается так, как было. Зато можно «Не взирать»!
Трагедия российского ученого сейчас в том, что у него в году меньше публикаций, чем хочется Минобразу.
Зачем они ему?! Стране нужно решение научных и инженерных задач, а не статьи в иностранных журналах! Но ведь можно быть твердым и не взирать. Это легко, потому что среди работников министерства практически нет тех, кто когда-нибудь имел какое-то отношение к руководству наукой или научной деятельности. Кроме того, можно вспомнить принцип Питера, изучавшего бюрократические иерархии: «В иерархической системе каждый индивидуум имеет тенденцию подняться до уровня своей некомпетентности». Народная мудрость говорит, что если в управляющей структуре более 1000 человек, то она уже не нуждается в объекте управления.
Неотъемлемая черта бюрократии – тайна. Мне запомнилась преподавательница научного коммунизма, учившая нас на 6-м курсе: «Прежде чем думать о таких вопросах, вам надо года два поконспектировать Маркса». Или так: «Ваше служебное положение не позволяет мне ответить на этот вопрос». Или: «Ваша форма допуска не позволяет ответить вам. Но вы не беспокойтесь. У нас все есть, только очень секретно».
У нас есть два вечных вопроса: «Кто виноват? Что делать?». Казалось бы, зачем отвечать на первый вопрос, он какой-то неприятный. Мне довелось сотрудничать с ведомством, которое решило не отвечать на первый вопрос, ограничиться вторым, ощущая себя доктором Айболитом и «просто помогая». Все выделенное разворовали трижды. Пришлось создавать два тесно взаимодействующих штаба – один в Москве, а другой в том месте, где надо было помочь. И опять Салтыков-Щедрин: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно подходить и закусывать?».
Алгоритмы бюрократии универсальны – когда я спросил, почему же деньги, собранные на местный храм, разворовывали так много раз (краеведы утверждают, что около десятка), священнослужитель ответил: «Шайтан силен». Очевидно, что в делах божеских и земных могут разобраться не простые смертные, а только генеральная прокуратура. В течение 30 с лишним лет на развитие электроники отпускались деньги, принимались госпрограммы. И где отечественная электроника, компьютеры, мобильники, серверы, планшеты, сети? Тайна сия велика есть.
Впрочем, кто виноват, наверно, неважно. Бюрократия своих не сдает! Британский писатель Ивлин Во в романе «Мерзкая плоть», написанном в начале XX века, толковал, что достаточно окончить престижную британскую школу и можно делать все, что хочешь, или ничего не делать. Проблемы такого сорта волновали еще Карла Маркса, который писал: «Государство есть частная собственность бюрократии».
И опять слова вице-губернатора Твери и Рязани Салтыкова-Щедрина: «На патриотизм стали напирать… Видимо, проворовались…». Важный индикатор.
Любите бюрократию! Цените и изучайте ее! По-другому ее не победить. Иначе она победит нас.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.