Цивилизация
Историческую встречу папы и патриарха на Кубе долго держали в секрете, а известно о ней стало всего лишь за неделю. Детали ее подготовки, возможно, станут известны еще не скоро или вообще никогда. Это пока не сигнал к преодолению многовекового раскола. В частности, сразу было заявлено, что папа и патриарх не будут вместе молиться. Но это действительно событие, о котором можно сказать «впервые в истории». А истории этой почти два тысячелетия.
В России встрече папы и патриарха придают большое значение. Раньше о такой встрече неоднократно просили представители Ватикана. Москва отказывала, хотя при патриархе Алексии II такая встреча неоднократно казалась очень вероятной.
Сейчас, возможно, инициатива могла исходить от самой РПЦ.
При желании можно обнаружить важные личные и сугубо политические или внутрицерковные мотивы для этой абсолютно неожиданной — ее не прогнозировал никто — беседы. Папа — убежденный социалист, почти коммунист — в этом смысле они с Кириллом в молодости придерживались практически сопоставимых взглядов. Да и Куба — отличное место: политически близкая к России, но при этом католическая страна. Не Запад и не Восток в политическом и географическом смысле.
Лично для патриарха Кирилла и для РПЦ то, что считается в нашем обществе успехами российской светской власти — война в Грузии, война на Украине и присоединение Крыма, — пока оборачивается историческим поражением. Не случайно РПЦ, в отличие от России, до сих пор не признала независимость Южной Осетии и Абхазии, чтобы не потерять отношений с братской грузинской церковью, а сейчас рискует потерять влияние на Украине. Кириллу, конечно, не хочется войти в историю патриархом, при котором РПЦ только теряла канонические территории и влияние. Вряд ли РПЦ из тех же соображений престижа может позволить себе, чтобы Константинопольский патриархат говорил с католическим миром от лица всего православия.
Разумеется, этой встрече можно приписать и «след Кремля» — желание использовать статус патриарха и влияние папы в католическом мире в большой дипломатической игре по улучшению сильно подпорченной в последние годы международной репутации светской России и даже, возможно, смягчению санкций.
Однако эта встреча на самом деле важнее любых «прагматических» версий и причин. Предстоятели двух церквей входят в историю просто самим фактом своей беседы, независимо от ее итогов. Сама встреча — итог. А экуменизм христианам — хотя о сближении католиков и православных с протестантами речи пока не идет — точно не помешает.
Более полутора тысяч лет, в том числе после случившегося в 1054 году и не преодоленного до сих пор раскола между католиками и православными, христианство, при всех его порой кровавых внутренних противоречиях, оставалось доминирующей силой в мировой политике и культуре. Так было, несмотря на очевидно нараставшую экспансию ислама и существенно подрывавшее позиции церкви развитие научного знания.
Так очевидно перестает быть сейчас.
Из религии, абсолютно доминировавшей в мировой политике, христианство стремительно превращается в религию дряхлеющую, слабеющую, уходящую. А на Ближнем Востоке вскоре может исчезнуть вовсе, как это случилось с некогда очень влиятельными зороастризмом и манихейством.
Умирать могут не только государства, но и религии.
Те противоречия, которые когда-то разделили католиков и православных, споры о том, откуда именно сошел Святой Дух, сегодня точно отходят на второй план. На первый выходит сама судьба христианского мира и человечества в целом. Для христианства, находящемся в явном кризисе, пришло время защищать себя и «мирить мир». На фоне толп беженцев, войны на Ближнем Востоке, разрушения христианских святынь и гонений на христиан.
Попытка создания Исламского халифата под эгидой запрещенного в России ИГ (организация запрещена в России) — это самый мощный за долгие века проект превращения радикального ислама в доминирующую политическую силу мирового масштаба. После громких терактов исламских экстремистов в США и Европе в начале 2000-х годов уже начались разговоры о мировом закате христианства. Мусульман впервые в истории даже численно стало больше в мире, чем христиан. Поэтому сейчас ислам стал восприниматься многими политиками как глобальная угроза (вспомнить хотя бы строящего в том числе на откровенной исламофобии свою предвыборную кампанию Дональда Трампа).
По сути, сегодня уже на новом витке истории повторяется великое противостояние разделенного христианства (Рим/Константинополь) и также не преодолевшего (тоже с тех пор) внутренних противоречий ислама.
Дело не в самом папе Франциске и патриархе Кирилле. Вряд ли они придут к каким-то важным решениям, впервые поговорив друг с другом за чашкой чая. Даже если бы пришли, не факт, что подобные решения хоть как-то воплотятся в жизнь. Важнее сам факт встречи.
Встречаются не двое пожилых мужчин, а два символа. Два олицетворения возможности высшей правды на земле для сотен миллионов людей.
Между тем христианская идея милосердия, всепрощения, сострадания ближнему сегодня нужна людям и человечеству в целом не меньше, чем сто или тысячу лет назад. Но не казенными разговорами о скрепах. Не типовыми храмами вместо торговых палаток. Не попытками подменять веру раболепием. Не лозунгом «Консерваторы всех стран, соединяйтесь!». А подчеркиванием высшей ценности человеческой жизни. Права человека на счастье. Проповедью любви, мира, труда, наконец, и других ценностей, на которых покоится западная культура (вместе с нашей), и сегодня привлекающая миллионы людей во всем мире. Бегут ведь в Европу из исламского мира, а не наоборот.
Эти ценности сегодня опять нуждаются в защите и продвижении.
Встать выше частностей, которые давным-давно разделили католиков и православных. Понять, что есть нечто общее и важное — спасение душ и жизней людей. Защита ценностей, отличающих человека от животного и дающих шанс людям на плодотворную жизнь. Вспомнить, что вера в бога и в человека могут не разъединять, а объединять людей…
Церковная дипломатия сегодня — еще один шанс остановить новую большую войну при наличии у человечества оружия, которого не было ни во времена Крестовых походов, ни в эпоху расцвета Османской империи.
