Цивилизация
Состояние и перспективы развития пенсионной системы являются одними из ключевых вопросов экономической и политической дискуссии настоящего времен как в России, так и в большинстве других развитых стран. Действительно, от состояния пенсионной системы зависит и социальная, и политическая, и экономическая стабильность общества. Пенсионеры — это устойчивый электорат, как правило, не игнорирующий выборы. Пенсионные фонды — источник инвестиционных средств. Пенсионные расходы представляют собой серьезную статью государственного бюджета и существенно влияют на его балансирование.
Иными словами, здесь переплетаются фискальные, инвестиционные, социальные и политические проблемы любой развитой страны. Как и (...) проблемы образования и здравоохранения, пенсионная система в постиндустриальном обществе должна качественно отличаться от традиционной модели пенсионирования и по масштабам решаемых задач, и по ожиданиям населения.
Существует несколько разных вопросов, на которые надо ответить при формировании современной пенсионной системы. Во-первых, наиболее часто звучит вопрос об источниках пополнения Пенсионного фонда, или о его сбалансированности. С точки зрения пополнения фонда это вопрос ставок отчислений в Пенсионный фонд. С точки зрения расходования средств это прежде всего вопрос пенсионного возраста.
Во-вторых, сам пенсионный возраст — не только чисто финансовый феномен, но и вопрос социальной справедливости. С какого возраста можно и нужно оставлять работу и каким должен быть трудовой вклад для получения достойной пенсии? Сторонники повышения пенсионного возраста помимо финансовых факторов указывают на повышение среднего возраста начала трудовой деятельности (в связи с удлинением сроков получения образования) и постепенный рост продолжительности жизни. Противники указывают на низкую продолжительность жизни в России в сравнении с развитыми странами и на важность сохранения социальных завоеваний советского прошлого.
В-третьих, что собой представляет эта «достойная пенсия»? Как добиться того, чтобы уход на пенсию не означал резкого спуска вниз по социальной и материальной лестнице? Иными словами, это вопрос о том, можно ли прожить на пенсию и сохранить определенный социальный статус.
В-четвертых, есть совершенно особая проблема старших пенсионных возрастов, решение которой не сводится только к размерам денежных выплат. И наконец, в-пятых, необходимо понять контуры будущего пенсионной системы — ее долгосрочную, стратегическую модель. Все перечисленные вопросы между собой взаимосвязаны. Однако ответы на них все-таки находятся в разных плоскостях и должны даваться раздельно.
Ведущаяся в настоящее время дискуссия почти целиком вращается вокруг повышения пенсионного возраста — темы, конечно, интересной и социально острой, но не самой болезненной и не самой актуальной. Она не самая болезненная, поскольку никто не собирается повышать пенсионный возраст для тех, кто приближается к пенсии, — речь идет о более молодых людях. Тема и не самая актуальная, поскольку политически приемлемое повышение пенсионного возраста не решает фискальной задачи — балансирования Пенсионного фонда, но лишь немного смягчает ее напряженность.
Сбалансированность Пенсионного фонда является важной проблемой с точки зрения обеспечения общей макроэкономической устойчивости, однако это не есть специфическая пенсионная проблема. Пенсионный фонд в его нынешнем виде чисто технически отделен от федерального бюджета. Имеет смысл рассматривать его как часть бюджета, и в этом отношении его расходы должны (могут) покрываться необязательно за счет пенсионных отчислений, но за счет других (налоговых) поступлений. Во всяком случае, это должно быть справедливо в той мере, в какой основу нашей пенсионной системы составляет солидарность поколений, — принцип, по которому работающие платят за неработающих.
Балансирование Пенсионного фонда путем повышения пенсионного возраста — путь возможный, но неэффективный.
Повышение пенсионного возраста в политически допустимых пределах (максимум — на пять лет) не решает, а лишь смягчает проблему дефицита фонда, причем только в краткосрочной перспективе. К тому же речь идет о балансировании при сохранении нынешнего, весьма невысокого уровня пенсий, а отнюдь не об увеличении пенсии до уровня, при котором уход с работы не означал бы радикального снижения благосостояния человека. Еще одним решением может быть существенное увеличение того трудового стажа, при котором начисляется полноценная пенсия в отличие от минимальной социальной пенсии. Здесь предлагается увеличить стаж с нынешних пяти до 20 лет. Это решение представляется справедливым, однако и оно не будет иметь значимых последствий с точки зрения финансовой сбалансированности.
Обсуждение вопросов финансовой устойчивости и справедливости уводит внимание от других, стратегических вопросов — относительно пенсионной системы будущего.
Дискуссия, по сути, идет вокруг тем и реалий предшествовавших 100 лет существования пенсионной системы, тогда как за последнюю четверть века произошли коренные изменения в экономической и социальной структурах развитых стран — изменения, которые требуют посмотреть на задачи пенсионной системы принципиально по-новому.
Традиционная пенсионная система была создана в период трансформации аграрных обществ в индустриальные и была предназначена для поддержки выработавших свой ресурс индустриальных наемных рабочих, оторванных от земли и не имевших иного источника существования помимо заработной платы. Современная пенсионная система, основанная на принципе «работающий платит за неработающего», возникла в Германии при канцлере Отто фон Бисмарке, когда в 1889 году в ответ на рост социалистических настроений он предложил государственную пенсию с 70 лет, притом что средняя продолжительность жизни была тогда 45 лет. Когда пенсионное обеспечение в Великобритании в 1908 году вводил Ллойд Джордж, эти цифры были соответственно 70 и 50 лет.
Установление пенсионного возраста в СССР в 1930-е годы предполагало те же «правила игры»: продолжительность жизни не превышала 45 лет. По сути, это была небольшая премия для сравнительно небольшой группы людей, доживших до пенсионного возраста.
Кроме того, пенсия не распространялась на сельских жителей, а они составляли большинство: считалось, что крестьяне кормятся от земли и живут в больших семьях, в которых трудоспособные поколения поддерживают пожилых. Словом, такая пенсионная система не могла быть большой проблемой для бюджета.
Однако на протяжении второй половины ХХ века ситуация существенно изменилась. Продолжительность жизни росла, а пенсионный возраст понижался — в какой-то момент они пересеклись. Росла численность городского населения, т.е. количество тех, кто может претендовать на пенсии. Затем пенсионированием были охвачены и селяне (в СССР — в 1960-е годы). Далее произошел поворот демографической пирамиды, в результате чего старшие возраста стали постепенно доминировать над младшими: число работающих уменьшалось, а пенсионеров — возрастало. В общем, демографические, социальные и экономические процессы привели к кризису традиционной пенсионной системы, характерной для ХХ века.
Еще одной особенностью современного общества является неоднозначное отношение самих граждан к перспективе ухода на пенсию. Если в прошлом большинство людей стремились прекращать работать, то сейчас растут ряды тех, кто не хочет на пенсию, а также тех, для кого вопросы пенсии вообще неактуальны. К первым относятся государственные служащие, судьи, профессора и академики, которые постоянно борются за право работать сверх установленного предела. Под их давлением правительство периодически вносит в законодательство соответствующие изменения. Все более растут ряды людей свободных профессий, которые работают столько, сколько могут себе позволить, и никак не рассчитывают при достижении преклонного возраста прожить на государственную пенсию, а потому формируют собственные индивидуальные пенсионные стратегии.
В связи со всеми этими изменениями нынешняя дискуссия о пенсионном возрасте выглядит искусственной. Ведь если придерживаться логики отцов-основателей современного пенсионирования, современный пенсионный возраст в развитых странах должен составлять 90– 95 лет, а в некоторых странах и выше. Политически это выглядит абсурдно, хотя финансово вполне обоснованно. Иными словами,
современное общество переросло пенсионную модель, разработанную применительно к условиям только возникавшей индустриальной экономики.
Поиск современной пенсионной системы должен выйти за рамки дискуссии о возрасте и предложить принципиально другие решения, для которых проблема пенсионного возраста будет иметь исчезающее значение. Долгосрочная пенсионная модель должна строиться на основании тех принципов, которые были изложены в начале этой статьи.
Современный человек может и должен сам выстраивать свою жизненную стратегию, в том числе и готовиться к старости. Он может копить деньги под подушкой или в Пенсионном фонде, может инвестировать в супруга или в детей в надежде, что они не покинут его в старости. С тех пор как в России отменили уголовное преследование за тунеядство, за каждым человеком было признано право работать или не работать в любом возрасте. Пенсионная стратегия станет все более индивидуальной, а в основе ее будут лежать четыре альтернативных способа организации жизни после ухода от активной трудовой деятельности.
Во-первых, государственная пенсия (социальная и накопительная). Во-вторых, частные пенсионные накопления, включая корпоративные пенсионные системы. В-третьих, вложения в недвижимость, на ренту от которой можно жить в старости (типичная пенсионная стратегия москвичей со средним достатком). Наконец, в-четвертых, вложения в семью, которая в старости будет служить пожилому человеку опорой. Экономический опыт и здравый смысл свидетельствуют, что ни одна из перечисленных стратегий не является абсолютно надежной. Рухнули казавшиеся вполне устойчивыми государственные пенсионные системы социалистических стран. Финансовый кризис привел к значимым потерям частных пенсионных фондов и хранившихся в них сбережений. Доходы от недвижимости также подвержены колебаниям, особенно в условиях экономического кризиса. Наконец, и семья не всегда оправдывает возлагаемые на нее надежды.
Поэтому разумной пенсионной стратегией будет та, которая сочетает в себе диверсификацию, индивидуализацию и приватизацию.
Человек сам сравнивает и оценивает риски, формирует индивидуальную стратегию, основанную на определенной комбинации из четырех вариантов пенсионной стратегии, причем именно частные средства (сбережения) играют здесь определяющую роль (на них основаны три из четырех вариантов стратегии).
Это не означает самоустранения государства. Государство должно обеспечивать и стимулировать прежде всего максимальное продление активной жизни человека, то есть здравоохранение, профилактику, поощрение здорового образа жизни. Кроме того, государство должно страховать от инвалидности и очевидной бедности, то есть помогать тем, кто без этой помощи обойтись точно не может. В конечном счете государство должно будет отвечать прежде всего за поддержку неимущих и инвалидов, но это опять же проблема не только возраста.
В этой связи совершенно самостоятельной темой является поддержка людей старших пенсионных возрастов, которым нужна помощь по организации жизни и уходу за ними, когда этого не может обеспечить семья. Это очень важная проблема, которая не решается финансовой помощью, здесь нужна организация специальной службы, и именно в этом состоит важнейшая функция государства.
Против высказанных предложений можно привести много контраргументов — от их негуманности до проблемы неспособности человека строить свою стратегию на много лет вперед.
Все они должны быть предметом общественной дискуссии. И это более серьезная тема, чем вопросы о возрасте начала получения скудного государственного пособия. Поэтому надо признать, что нынешняя дискуссия о пенсионной системе вообще и о пенсионном возрасте в особенности носит тупиковый характер. И мы не продвинемся в решении этой проблемы, пока не посмотрим на проблемы пенсионирования под радикально новым углом зрения, основанным на понимании реальных потребностей современного человека и современного общества.
Общий вывод, который следует из наших рассуждений, достаточно прост. Развитие человеческого капитала является несомненным национальным приоритетом. Однако приоритетность должна проявляться не столько в усиленном финансировании соответствующих секторов, сколько в проведении в них серьезных структурных реформ, соответствующих вызовам и принципам XXI века.
