Цивилизация
Одним из главных итогов прошедшей кампании стало снижение интереса избирателей, которое выразилось в низких показателях явки. В прошлом году уровень мобилизации избирателей на региональных выборах был заметно, хотя и не радикально выше. Теперь он опустился ниже 40-процентной отметки, в Иркутской и Смоленской областях не дотянул до 30%, а в Архангельской области и вовсе едва превзошел 20%.
Можно предположить, что патриотическая повестка, которая существенно повлияла на лояльность и активность избирателей в прошлом году, в самом деле начинает уступать место проблемной социально-экономической повестке, и на региональном уровне это проявляется особенно четко.
Избиратели не столь уж иррациональны и все меньше верят в возможности и способности губернаторов.
Главы регионов в ходе кампании не злоупотребляли мифотворчеством и обещаниями, что с технологической точки зрения было верно.
Избиратели не верили и в оппозицию, которая со своей стороны золотых гор не обещала и обещать не могла. Тот же пример ПАРНАС и ряда кандидатов на губернаторских выборах показал, что даже активная оппозиционная кампания не спасает — в связи с падающей мотивацией голосования за оппозицию.
Выборы были честными в том смысле, что почти никто из кандидатов не мог и не стремился предложить какую-либо серьезную программу регионального развития, понимая, что выполнить ее просто нельзя.
Но тем самым в регионах увеличился политический вакуум: выборы показали, что ни у региональной власти, ни у оппозиции нет большого числа надежных и эмоционально заряженных сторонников. Институт губернатора от выборов не укрепляется. Напротив, выборы отражают его слабость, зависимость и ресурсную ограниченность. Но трудно «удивить» и, главное, привлечь массового избирателя и оппозиционностью.
Наряду с явкой понизились и средние результаты губернаторов. И причина не столько в том, что у них появилось больше заметных конкурентов (хотя в ряде регионов это произошло). Скорее люди стали возлагать еще меньше надежд на региональных лидеров, чем прежде, сохраняя при том высокий уровень доверия к федеральной власти, полностью затмившей собой институт губернатора, за исключением разве что Тулеева (Кемеровская область) и Минниханова (Татарстан).
В итоге результат губернаторской кампании начинает отражать не столько соотношение сил в борьбе власти и оппозиции, сколько соотношение их слабостей.
Если губернатор выглядит совсем неубедительно, то явка снижается, а голосование за оппозиционных кандидатов растет.
Нельзя сказать, что у таких губернаторов, как Маркелов (Республика Марий Эл), Орлов (Архангельская область), Козлов (Амурская область) и даже Ерощенко (Иркутская область), были в самом деле грозные соперники. Но в их регионах возник эффект протестного голосования, когда люди готовы голосовать за любого кандидата, но не за действующую власть. Причем
казус Марий Эл показал, что за счет непродуманной кампании и излишней самоуверенности глава региона может потерять электорат в регионе, который казался полностью управляемым и где оппозиция даже не смогла выдвинуть местных кандидатов.
Заслуживает внимания и случай Калужской области, где конкуренция на выборах имела формальный характер и губернатор Артамонов до последнего отстаивал репутацию одного из самых эффективных региональных управленцев. Однако кризисные процессы в региональной экономике и начало разрушения «калужского экономического чуда» привели к снижению его поддержки и голосованию за номинальных соперников. Этот случай показал, что в столичных и индустриальных регионах негативная социально-экономическая повестка начинает и в самом деле болезненно сказываться на поддержке региональной власти.
Выборы показали также, что обновлять губернаторский корпус в этих условиях необходимо, и многие новые главы успешно добивались высоких результатов. Это показали, например, выборы в Тамбовской, Пензенской, Брянской областях, Еврейской АО и др. Однако эффект от обновления власти работает не везде и может достаточно быстро пройти.
Самыми «проблемными» оказывались чаще всего губернаторы, которые отработали один срок в качестве назначенцев и за это время не смогли, да и не стремились стать эффективными публичными фигурами.
Замены «медведевского» периода на выборах проявили себя не так хорошо, как те, которые проводились непосредственно под эти выборы.
Но в этой ситуации есть свой риск того, что новички, набравшие сейчас по 70–80%, быстро растеряют кредит доверия. Достигнутые высокие результаты явно нуждаются в содержательном подкреплении, а многие губернаторы склонны воспринимать их карт-бланш для опасного и конфликтного передела сфер влияния.
Еще одной особенностью прошедших выборов стало усиление контраста между городским и сельским голосованием.
Глубинка вновь показала свою управляемость, и результаты губернаторов в аграрных регионах были, как правило, самыми высокими.
Там же была самой высокой и явка. Напротив, городской протест вновь начал себя проявлять, прежде всего — на муниципальных выборах, где на мотивацию избирателей меньше влияют общероссийские тренды и, наоборот, доминирует местная повестка. Этим объясняется гораздо менее устойчивое и более вариативное голосование на выборах в городские думы.
Примечательно, что список «Единой России» на выборах в региональных столицах в двух городах — Новосибирске и Смоленске — даже не дотянул до 40%, а еще в девяти городах не получил 50%. Эта контрастность голосования центра и периферии как раз совпала с разработкой схемы думских одномандатных округов, где многие города разрезаны на части и соединены с сельской местностью. Такая нарезка явно будет способствовать улучшению результатов «Единой России».
Для партийной системы выборы способствовали консервации внутриполитического статус-кво. Новые игроки на них почти не раскручивались, не имея для этого поддержки и ресурсов.
Дело явно идет к сохранению нынешней парламентской четверки. Причем интересно, что выборы по партийным спискам свидетельствовали о некотором сближении результатов всех трех партий парламентской оппозиции.
Если на губернаторских выборах чаще отрабатывался сценарий конкуренции «Единой России» и КПРФ, то голосование по партийным спискам имело более сложный характер, одновременно способствуя фрагментации оппозиционного поля и не давая КПРФ выделяться на фоне остальных.
В итоге результаты голосования за КПРФ лучше не стали и местами пошли вниз, ЛДПР осталась более или менее на прежнем уровне, положение самой «проблемной» из парламентских партий — «Справедливой России» — стабилизировалось и местами улучшилось. Этот расклад, если говорить о партсписках, выводит на примерное повторение сценария прежней думской кампании и, вероятно, на более жесткую конкуренцию партий парламентской оппозиции не столько с «Единой Россией», сколько между собой.
В округах же возможно повторение сценария конкуренции на губернаторских выборах, поскольку пока только КПРФ сумела продемонстрировать наличие у нее более или менее заметных лидеров в регионах. Тем самым сценарные особенности будущих федеральных выборов в целом начинают уже вырисовываться, и сложными их назвать нельзя.
Однако негативное влияние на статус-кво может оказать «головокружение» от на самом деле весьма умеренных успехов региональной власти, если она не сможет подкрепить и стабилизировать имеющуюся поддержку федеральной власти своей собственной заметной работой по хотя бы частичному решению местных проблем.
Автор — вице-президент Центра политических технологий, доктор политических наук
