Цивилизация
24 мая 2015 года в мире и в России будут отмечать 75 лет со дня рождения Иосифа Бродского. Он так и не пришел умирать на Васильевский остров. Но в Санкт-Петербург, а потом и в Москву прибыла одна из его первых издателей – Эллендея Проффер – совладелица знаменитого издательства «Ардис». «Бродский среди нас» – так называются ее воспоминания о поэте.
Роль Эллендеи и ее мужа Карла Проффера в судьбе Бродского велика. Они встретились и подружились в Ленинграде в 1969-м. А после отъезда поэта на Запад, уже создав к тому времени «Ардис», первыми выпустили его книги «Конец прекрасной эпохи», «Часть речи», «Урания», «Мрамор» и другие.
Книга Эллендеи о Бродском, как утверждают аннотации, – это история связующих их сложных отношений. Так и есть.
Ведь не случайно именно ее поэт пригласил на церемонию вручения ему Нобелевской премии.
Впрочем, ей есть что вспомнить и о других авторах, чьи книги издал «Ардис», – Владимире Набокове, Саше Соколове, Анатолии Гладилине, Василии Аксенове… Не забывали и они. И об Эллендее, и об «Ардисе».
Аксенов в романе «В поисках грустного бэби» вспоминал:
«Я услышал о Профферах от Раи Орловой и Льва Копелева году, кажется, в 71-м… Они мне показали первый репринт – кажется, «Котик Летаев» Андрея Белого.
– Вот такие американские молодцы! – с энтузиазмом восклицали Рая и Лев. – Открыли первое американское издательство русской литературы!
– А кто же они такие?
– Молодые профессора Мичиганского университета, оба красавцы, а Элендея просто неописуемая красавица!
– Милое начинание, ничего не скажешь,– кажется, пробормотал я, разумеется, даже не представляя себе, что это милое начинание, по сути дела, предложит альтернативный путь волне вольной современной русской литературы.
К тому времени в Советском Союзе уже окончательно установилось то, что принято называть «второй культурой»* …Выход для всей этой культуры был только один – забросить за бугор – такое стало бытовать популярное выражение».
Но многие авторы избегали отдавать тексты в эмигрантские издания, не желая ссор с властью. Поэтому «появление независимого, неэмигрантского, но американского… университетского издательства, основным критерием которого стала художественность, предлагало уникальную альтернативу.
…Его вклад в русскую культуру невозможно переоценить, даже употребляя самые превосходные степени. Дело тут не только в перечне названий, но в самом… появлении на пространстве русской культуры, в нужном месте и в нужный час этой фигуры, осуществляющей… миссию артистической солидарности».
Карл Проффер ушел из жизни в 1984-м. За ним последовал СССР вместе с цензурой. Сейчас «Ардис» издает русские книги на английском. А Эллендея пишет и путешествует. И вот она в Москве – городе и одноименном магазине – представляет книгу «Бродский среди нас»
– Не надо унывать! – отвечает Эллендея на вопрос о ситуации в мире и российско-американских отношениях. Накануне она читала лекцию «Свобода в эпоху несвободы» в одном из клубов. Зал был полон. Но полон – как показалось лектору – угрюмых людей (там были мои друзья и после шепнули, что видели там и Константина Эрнста, и Ивана Урганта…). — Так нельзя! – продолжает королева неподцензурной литературы 70–80-х. – Не надо унывать! Вы – наследники великой культуры и должны знать: все, что творится в России дурного, – временно.
Об этом, кстати, и помыслить не смело большинство интеллектуалов, принимавших при Советах решение: ехать – не ехать?
Они были уверены: советчина – это не временно. Она – навсегда. Или очень надолго. Так считал и Бродский.
Он уезжал из страны, где альманах «МетрОполь» называли антисоветской провокацией. Где роман Аксенова «Ожог» вызвал конфликт писателя и КГБ по тому же поводу, хотя не только «Ожог», но и вообще настоящая литература не является ни советской, ни антисоветской. В мире искусства эти штампы – вздор.
Но уехать пришлось. Как пишет в своих воспоминаниях Эллендея – свидетель общения поэта с властью, было это так: «…Раздается телефонный звонок. Иосиф… говорит мало и вешает трубку с растерянным видом. Объясняет: получил приглашение из ОВИР**: не найдется ли у него время зайти к ним сегодня. <…> Когда встретились снова, Иосиф был возбужден... Офицер ОВИР сказал, что Иосиф должен уехать сейчас же, иначе для него наступит «горячее время». В противном случае его ожидала тюрьма, он в этом не сомневался».
Нынче Бродский и другие авторы, покинувшие страну, получили в ней признание и славу. Вышли и «Ожог», и «МетрОполь», и собрание сочинений Бродского.
Конечно, и сегодня, бывает, с оглядкой издают иные современные тексты, но соперничают за право выпуска когда-то запретных книг. Ибо сегодня это всё – наша литература. Наше достояние.
Хотя… есть одна неясность с правом собственности. С одной стороны – оно неоспоримо. А с другой – разве не принадлежит русская литература – миру? Разве не делит ее читающая Россия со всем читающим человечеством?
Ну а если Эллендея все же ошиблась и «все дурное в России» долговечней, чем кажется, то живая русская литература вновь расцветет на чужих берегах. И обязательно рано или поздно все равно вернется на Родину.
*«Вторая культура» – термин, введенный Владимиром Паперным в книге «Культура два».
** ОВИР – отдел виз и регистрации, оформлявший выезд в т.ч. и тех, кто вынужденно покидал страну.
