Цивилизация
Одно и то же чувство посещает, когда выходишь из здания вокзала в любом провинциальном городе. Особенно щемящим оно становится от созерцания близких к Москве городов — Коломны, Тулы, Твери, Рязани, Калуги.
Старинные дома, старинные люди. И все они уже внутри тебя.
Ты вроде бы привез эти образы из Москвы. Это оттого, что в столице вокруг работают молодые умные ребята из этих городов. Знакомый туляк уже рассказал о Туле, а знакомый воронежец — о Воронеже.
Почерневшие влажные бревна купеческих домов, разбитые дороги, одинаковые кварталы пятиэтажек и девятиэтажек на окраине. Вобрав их в себя, Москва считает эти города своими — отдаленными районами богатого процветающего центра, где все важное и происходит.
Но самодовольная Москва все чаще ломится в провинцию учить жизни тех, кто остался. В новой орде, заново штурмующей древние города Руси, мы с женой заслуженные бойцы.
Жили два года в Перми, когда там происходила культурная революция, и с удивлением наблюдали за тем, как Пермь завоевывает наши сердца гораздо быстрее, чем реализовывались наши скромные потуги привить городу столичные культурные практики. Конечно, пермяки остались при своем мнении, как должна быть устроена культурная жизнь родного города. Но получилось так, что и мы сами стали немного пермяками. И сами стали сначала робко, потом все тверже предлагать Перми то, что было бы интересно не только нам, как москвичам, но и нам, как пермякам.
Самое трудное для любой культурной экспансии – услышать другую сторону.
Казалось бы, сходи на собрание или «круглый стол» местной культурной элиты и послушай, что говорят люди. Провинциальные фобии – вот с чем встречаешься сразу. Боязнь потери собственной идентичности. Боязнь вторичности, ведь все это было в столицах. Боязнь утраты символической власти над умами. Наконец, кому-то приезд столичных деятелей просто невыгоден.
У москвича тоже полно фобий, знаете каких? Делаешь-делаешь, а тут бац – и меняют губернатора, например. Или делаешь-делаешь, а в прессе только яркие разоблачения и безликие релизы.
Но больше всего мы боимся воспетого еще Чеховым и Аверченко провинциального сноба.
Он знает цену всему и в курсе самых модных тенденций. Он отказывает приезжим не только в нажитых заслугах, но и просто в наличии сердца, вкуса, совести. Он везде слышит мат и видит осквернение святынь. Именно он делит людей на своих и приезжих, а страну – на Москву и Калугу (Воронеж, Пермь и т.д.).
В Калуге не так давно стартовал проект ДНК. Проект создания инновационных культурных центров (домов новой культуры или ДНК-центров) реализуется Министерством культуры Российской Федерации с августа 2012 года. Цель проекта – распространение знаний и передовых технологий в сфере культуры и организации жизни, а также создание среды, благоприятной для творчества и самореализации жителей городов с населением от 50 тыс. до 500 тыс. человек. Пилотные центры будут построены в городах Калуге, Первоуральске и Владивостоке (остров Русский).
В Калуге строительством занимается институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», куратор – Екатерина Гиршина, создатель и куратор публичной программы «Лето на Стрелке», эксперт в области культурной политики и программирования общественных пространств.
Что думает, читая все это, провинциальный сноб? Он думает: ага, зачем строить новые ДК, если есть старые? И что еще за проходимцы занимаются «программированием общественных пространств»? И приходит к естественному выводу: чтобы намыть бабла и уничтожить нашу калужскую идентичность.
Главный ответ на вопрос «Зачем нужны новые дома культуры?» в том, что старые не работают. Старые ДК помнят еще Жданова и Фурцеву, они построены до изобретения интернета, а часто еще и до первого полета в космос. Дети и юношество обновляются, а ДК – нет. Поэтому нам остается только собираться в седовласые стайки и всплескивать руками, что, мол, не читает новое поколение стихов, не ходит в театр, не уважает старших.
А тут в городе появляется здание, не похожее на остальные, с новой начинкой. Конечно, туда пойдет молодежь, она ведь отзывчивая, не хуже, чем молодежь из прошлого. И пенсионеры пойдут, потому что они любят быть поближе к детям, им тоже хочется культурно время проводить. Так ходят пенсионеры Перми в киноцентр «Премьер» Павла Печенкина, чтоб за 100 рублей смотреть шедевры мирового кинематографа. У них там свой киноклуб, между прочим.
Существуют, конечно, и профессиональные вредители. Профессиональные – в смысле те, кто за это деньги получает. Пишет, например, Николай Бондаренко, председатель межрегионального общественного движения в поддержку православных образовательных и социальных инициатив ПЧЕЛКИ. Пишет не кому-нибудь, а, как несложно догадаться, сразу Путину Владимиру Владимировичу.
Пишет о серьезной угрозе «скрепам», о секте каббалистов, о том, что центры эти призваны собрать под своей крышей городских «сумасшедших» и различного рода извращенцев, пугает Маратом Гельманом.
Чтобы понять, что такое «программирование общественных пространств», можно из Калуги за три часа на электричке и метро добраться до института «Стрелка». Мы такое путешествие совершили, представив спектакль Политеатра «Двенадцать» сначала на «Стрелке», а потом в калужском Доме музыки.
За время своего существования «Стрелка» сумела воспитать своего зрителя. Этот зритель молод, любознателен, сообразителен – но, самое главное, образован в различных областях современной культуры. Тысяча человек на «Стрелке» заплатили деньги за билеты, потому что знают поэтов и по совместительству актеров спектакля «Двенадцать». Они знают режиссера Эдуарда Боякова. У них было куда еще пойти в этот вечер, был выбор. Шел дождь, площадка открытая, без крыши, а зрители пошли к нам и полтора часа слушали поэтов, сидя в смешных дождевиках, выданных работниками «Стрелки». И тут стоит отметить, что дождевики, и непромокаемые подушки на лавках, и зажженные газовые грелки по периметру – это все примета нового времени, нового отношения к зрителю, к творческому процессу. Бесплатные коньки в парке Горького, зимние велосипеды на лыжах в Сокольниках и пломбир с крыжовниковым вареньем.
Двести пятьдесят человек в калужский Дом музыки пришли еще и затем, чтобы получить ответ на вопрос: нужно ли Калуге такое искусство? А какое – такое? А современное.
Для Калуги мы подобрали другие стихи – строго без мата и политики. Пригласили двух калужских поэтов – Александра Трунина и Марину Улыбышеву. Сделали программу про красоту, про поэзию. Даже Всеволод Емелин читал стихи о любви. Но была у нас темная лошадка – известный прозаик Дмитрий Данилов со стихотворением о том, как наши соотечественники, находясь в алкогольном опьянении, наносят друг другу травмы разнообразными предметами. Если вы знаете писателя Данилова, то догадываетесь, что его стихи от его прозы мало отличаются. Такая же неумолимая констатация с привкусом абсурда.
В Калуге его никто не узнал, хотя на спектакль пришли пополам любопытная молодежь и заслуженные работники культуры. Одна такая седая уже женщина прямо во время выступления крикнула Данилову, чтоб он заканчивал. Потом, кстати, во время обсуждения оказалось, что она очень положительно отнеслась ко всему спектаклю, кроме Данилова, само собой, что оценила музыку и видео, прям-таки похвалила за техническое совершенство и воспользовалась случаем позвать присутствующую молодежь в Библиотеку имени Белинского на прекрасные поэтические вечера.
Да разве ж так молодежь пойдет? Разве ж не хватает ей в повседневной жизни этого строгого взгляда из-под очков? Этого прекрасного добра? Молодежь хочет говорить о себе, о своих проблемах. И она будет это делать. Ведь эти процессы идут уже по всей стране, просто в Калуге они называются ДНК.
