Цивилизация
Патриарх Кирилл завершил свой визит в Молдавию, посвященный 200-летию Кишиневско-Хотинской епархии. И сам высокий гость, и руководство Молдавской церкви Московского патриархата не раз говорили о том, что поездка носит сугубо пастырский характер, патриарх «приехал помолиться с молдавским народом о настоящем и будущем страны». Молдаване — народ действительно набожный и в большинстве своем прихожане Московского патриархата. Бессарабская митрополия Румынской церкви имеет в стране меньшее влияние.
Однако пастырский характер визита никоим образом не отменяет его политического измерения. Для того чтобы молиться о будущем страны, надо представлять себе, каким оно должно быть. У патриарха на этот счет сомнений нет: Молдавии надлежит крепить связи с Россией, поскольку их связывают общие духовные корни.
Между тем над славным прошлым этой страны нависла страшная угроза: «Ложные учения современности, превратно понимаемый либерализм, экономические проблемы и многие другие искушения стали серьезным вызовом для молдавского общества». Что имеет в виду патриарх?
В ноябре этого года в Вильнюсе должно быть парафировано соглашение об ассоциации Молдавии с Европейским союзом, которое позволит ей войти в зону свободной торговли. И сделает невозможным членство в Таможенном союзе, который затеяла Россия совместно с Казахстаном и Белоруссией. В начале сентября Кишинев и Тирасполь посетил вице-премьер Рогозин, который со свойственной ему прямотой рассказал молдаванам, чем чревата для них свободная торговля с Европой: очень холодной зимой (газ-то российский) и полной несговорчивостью Тирасполя (не менее российского, чем газ).
А накануне патриаршего визита пошло в ход и эпидемиологическое оружие. Геннадий Онищенко заявил, что молдавские вина для питья непригодны, а потому ввоз их в Россию под вопросом, нельзя же безнаказанно травить русский народ. И вот на смену двоим полицейским, один злее другого, подтянулся добрый. Роль эта хорошо знакома патриарху: недавно он исполнил ее на Украине, также возмечтавшей об европейской интеграции. Но на этот раз роль потребовала новых красок.
В мае прошлого года Молдавия приняла закон об обеспечении равенства. В одном из его пунктов упоминалось, что в стране запрещается дискриминация при приеме на работу по признаку сексуальной ориентации. Такие антидискриминационные законы давно стали общим местом в европейских странах, и Молдавия, стремясь к сближению с ними, не могла его не принять. Однако вполне компромиссный закон (в нем специально уточнялось, что он не ведет к разрешению однополых браков) вызвал целую бурю со стороны православной церкви.
Самые активные «борцы с развратом» выставили политикам ультиматум: если закон не будет отменен, тем грозит отлучение от церкви. Синод МПЦ выступил с более обтекаемым заявлением, мол, те, кто посягнул на христианскую мораль, защищая содомский грех, рискуют быть не допущенными до причастия.
Внесла свою лепту и Московская патриархия, заявив, что, признавая гомосексуализм нормой, молдавские политики наносят тяжелый удар по нравственным устоям собственных граждан. Неизвестно, расстроила ли политиков перспектива лишиться причастия, но потерять верующий электорат точно расстроила.
В арсенале социологов есть понятие «моральная паника». Время от времени общество начинает испытывать страхи, связанные с некой угрозой. Чем иррациональнее угроза, тем сильнее страхи. Нередко такая угроза изыскивается и в религиозной сфере. Классический пример — кровавый навет, распространение слухов, что евреи используют в своих ужасных ритуалах кровь христианских младенцев. Возникавшая в таких случаях моральная паника и приводила к еврейским погромам. Казалось бы, в современном мире, по крайней мере в цивилизованной его части, подобные вещи ушли в прошлое. Но социально-психологические механизмы, их воспроизводящие, остались. И в их жернова время от времени попадают новые жертвы.
Религиозно инспирированная гомофобия — один из примеров моральной паники. Утверждать, что люди нравственно пострадают от того, что гомосексуалистов будут брать на работу, так же иррационально, как доказывать, что в мацу примешивают кровь христианских младенцев. Но звучит пугающе, особенно в патриархальной Молдавии. В руках православной церкви оказалось политическое оружие, которое она ловко использует против сторонников европейской интеграции. Будучи опытным дипломатом, патриарх Кирилл не бряцает оружием открыто, как это делают его светские партнеры Рогозин и Онищенко. Он лишь округло говорит о «превратно понятом либерализме» и других сильных искушениях, обрушившихся на бедных молдаван. И призывает «не сотрясать нравственных основ», потому что «за этим может последовать деградация личности». Но этого вполне достаточно. Подробности донесут до масс глашатаи на местах.
То, что РПЦ является проводником российских интересов в Молдавии, не вызывает вопросов. Иначе и быть не может. Неудивительно и то, что она является послушным политическим инструментом в руках российской власти. Да и православное антизападничество имеет столь давнюю историю, что вряд ли способно вызвать недоумение. Проблема в другом.
РПЦ не раз заявляла, что борется не против западного мира, а против его пороков. Причем делает это совместно с католическими и протестантскими защитниками христианских ценностей. Создавая что-то вроде «консервативного интернационала», который должен спасти Запад от него самого. Но как это выглядит на практике?
Нынешний архиепископ Кентерберийский, представляя консервативное крыло англикан, выступает против однополых браков, но предлагает гейским организациям вместе бороться с гомофобией, считая ее еще большим злом. Папа Франциск, тоже не последний консерватор, заявляет о том, что не берется быть судьей людям с гомосексуальными склонностями. Оба отлично понимают разницу между противостоянием тому, что считают грехом, и человеконенавистничеством, одним из проявлений которого является гомофобия. Похоже, в РПЦ не только не понимают этой разницы, но и не брезгуют использовать низменные инстинкты как оружие в политической борьбе.
