Цивилизация
Люди имеют право верить в бога – но люди имеют право не верить в бога. Люди имеют право писать слово Бог с большой буквы. Но люди имеют право писать слово бог с маленькой буквы. Ни первые, ни вторые не имеют права требовать от других, чтобы те жили по их законам, — но и первые, и вторые обязаны уважать то, что для других свято и значимо, и обязаны соблюдать уважение в отношениях друг с другом. И, наверное, даже вера в Бога или отсутствие веры в бога определяется не уверениями в приверженности этой вере – а как пониманием ее постулатов, так и соблюдением тех этических норм, которые провозглашаются от имени Бога (или данного бога).
Не каждый верующий назовет сегодня все 10 заповедей (если не вспоминать бывших преподавателей научного атеизма). Не каждый православный объяснит, что означает слово «православный» и что включает в себя Никейско-Константинопольский символ веры.
Но православие, так или иначе, исповедует некую устойчивую систему. Она довольно целостная. Важно понимать, что православие как монотеистическая религия вообще предполагает целостную картину мира. Последовательный атеизм исповедует то же самое, только без бога.
Православный говорит: надо соблюдать заповеди, «потому что это заповеди Господа» и чтобы не попасть в ад. Атеист говорит: надо соблюдать заповеди, потому что ты человек, и это нормы человеческого общежития. Наконец, для тех и других существует категорический императив: относись к другому так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе.
Свобода совести предполагает право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, то есть и право обличать религиозные мифы, но не обязанность подчиняться требованиям пусть даже самой древней и традиционной религии. Потому что традиционная религия – это лишь часть истории народа, и с нее эта история не начинается и на ней не заканчивается. Религия была отброшена развитием истории с наступлением Модерна – и сегодня оживает в силу кризиса Модерна, сменяемого Постмодерном с его отрицанием истины, отрицанием цельности мира, снятием запретов, диктатом меньшинств, моральным релятивизмом. При взгляде на этот распад в отсутствие ценностей и устоявшейся аксиологии действительно может захотеться спрятаться в сени того, что объявляет ему войну – той или иной традиционной религии.
Сегодня в реалиях цивилизованного общества, насколько оно остается цивилизованным, сталкиваются два принципа. Современное общество не может допускать оскорбления ценностей своих членов. Безусловно, сложно представить, как в XXI веке можно всерьез полагать, что мир в целом, земля и человек были созданы богом. Но поскольку люди, рассуждающие таким образом, есть, и их немало, они имеют право на то, чтобы остальные не оскорбляли начала и образы, обладающие для них сакральной значимостью. Существовал или нет в действительности главный персонаж христианской мифологии, Иисус – вопрос знания, науки, фактов. Но верующий на то и верующий, чтобы игнорировать названные начала – он живет в своей вере, ему кажется, что это так, и он имеет право на защиту от издевательств над тем, что ему дорого.
Только это не означает, что тот, кто не верит в его мифы и считает, что они – лишь измышление сознания, находящегося в особом состоянии, не имеет право предохранять от этого возбужденного состояния остальных. Равно не значит, что он не имеет права на изложение своей точки зрения, альтернативной той, которая привычна верующему. Поэтому издеваться над Христом или Магометом недопустимо. Но критиковать сакрализирующие мифы, указывать на историческую недостоверность преданий о них – естественно и нормально.
Непозволительно и недостойно оскорблять Христа (или Магомета) – просто потому, что это означает унижать и оскорблять людей, которые их почитают. Но точно так же непозволительно и недостойно оскорблять Ленина (или Вольтера) – потому что точно так же есть люди, для которых они значат больше, чем их собственная жизнь.
Можно вспомнить, что в свое время верующие уничтожали, жгли, пороли и расстреливали неверующих. А неверующие расстреливали и ссылали верующих. Отдельная тема. Только некогда христиане убивали мусульман, мусульмане христиан, а представители разных ветвей христианства жгли на кострах друг друга. И все же сегодня сотрудничают и ведут диалог.
Нельзя оскорблять чувства верующих. Но нельзя оскорблять и чувства коммунистов и социалистов. Если оскорбление этих чувств квалифицируется как преступление, то преступление и публичные призывы к разрушению Мавзолея. Если в стране восстанавливаются церкви – то в стране должны быть восстановлены и снесенные памятники советской эпохи. Для кого-то значим храм Христа Спасителя, но для кого-то – памятник Дзержинскому и бассейн «Москва». Значит, нужно искать решения, которые устроят обе стороны. Потому что если не устроят – рано или поздно сторона, которая сегодня окажется ущемленной, соберется с силами и начнет уничтожать святыни другой стороны.
Светское государство отрицает церковность как таковую. В светском государстве религия и вероисповедание не могут быть вопросом публичности, иначе так же публично демонстрировать себя будут и те, кто эти ценности не разделяет.
Право граждан на верность своей вере не означает права религиозных фанатиков на экстремизм. И если, прикрываясь православием, те или иные экзальтированные личности устраивают погромы и акции устрашения, противодействие им – защита конституционно закрепленного светского характера государства от посягательств религиозных экстремистов. Что, разумеется, не умаляет права на уважение к тем, кто действительно верит в это учение, как и роль этого учения в становлении и истории России в период от «Петра до Петра» – от митрополита до императора. Или значение для становления русского национального государства особой «Русской Троицы» – того же митрополита Петра, Сергия Радонежского и Андрея Рублева, создавших особое, «русское православие».
Верующие и атеисты могут спорить между собой и сегодня. Но в вопросах практической морали они оказываются порой удивительно близки. Когда запускается механизм социального регресса, вначале с позиций атеизма идет откат к позициям религии, потом от монотеизма мы соскальзываем к язычеству и наконец к варварству. Сегодня общее — важнее, чем различия. И одни и другие объединены признанием единства законов мира и универсальности морали.
Верующие имеют право верить. Неверующие имеют право не верить. Каждый из них имеет право на спор. Никто из них не имеет права на оскорбление.
Каждый из них имеет право на свое мировоззрение и свои святыни. Никто из них не имеет права на разрушение последних. И если государство не обеспечивает право на защиту их ценностей — каждый из них начнет защищать свои ценности любым доступным ему способом.
