Цивилизация
От ежегодного курортного съезда корифеев мировой политики, бюрократии и бизнеса давно уже не ждут принятия каких-то глобальных решений. Давос сегодня — это просто ярмарка, хотя и элитная. Но ярмарка не только тщеславий и серьезных бизнес-контактов. Это, конечно же, ярмарка деловых репутаций, в том числе деловых репутаций целых государств.
Как раз для этого и приехала в Давос команда чиновников и бизнесменов во главе с премьер-министром — убедить мировой бизнес, что с Россией и сегодня можно делать дела и смело вкладывать капиталы в нашу экономику.
Позиция, избранная Медведевым, с самого начала была заведомо невыигрышной. То, что его правительство не является центром принятия решений, постоянно и открыто подчеркивается Кремлем.
Но, не желая выглядеть простым популяризатором установок Путина, премьер старался держаться как автономная фигура, не понимая, видимо, что одним этим лишает веса любые свои заверения и гарантии. А то, что он, пусть и от собственного лица, пытался как-то обосновать и рационализировать последние путинские вердикты, лишало его рассуждения еще и всякой убедительности.
Надо начисто не понимать логику бизнеса, чтобы на вопрос «Блумберг ТВ» «Что должны думать инвесторы о преследовании Сергея Магнитского?» сообщить, что Магнитский, мол, был «не борцом за правду», а всего лишь «корпоративным юристом, который отстаивал интересы людей, которые его наняли».
Более мощного предостерегающего сигнала любому, кто рискнет инвестировать в Россию, не придумать даже специально. Большой бизнес начисто лишен идеализма и озабочен вовсе не «борьбой за правду», а только защитой своих интересов.
Человек, который в качестве корпоративного юриста пытался отстоять интересы британского фонда, осуществлявшего крупные инвестиции в Россию, стал жертвой расправы, а российские власти учиняют вселенский скандал в ответ на требования разобраться и наказать виновных, да еще и обличают погибшего сотрудника инвестфонда. Какой инвестор захочет повторять этот эксперимент?
Ничуть не добавила позитива и речь Медведева на форуме, задуманная, видимо, как программная. Ничего, кроме общих слов, раздражающих публику самопохвал и размышлений о том, что российские проблемы если и существуют, то примерно такие же, что и у прочих стран, там не обнаружилось.
Программная речь не дала ответа ни на один из вопросов, реально занимающих инвесторов.
Перестанут ли по внезапным прихотям Кремля постоянно меняться российские законы? Появятся ли добросовестно работающие суды? Чем, кроме репрессий, российская власть собирается поддерживать политическую стабильность и надолго ли хватит подобной стабильности? Получат ли российские регионы хотя бы такой уровень автономии, чтобы иностранные инвесторы могли полагаться на гарантии и полномочия местного руководства?
Если же такие вопросы задавались напрямую, ответы могли вызвать только недоумение. Парируя, скажем, доводы о необходимости децентрализации власти, Медведев на рабочем завтраке с избранными инвесторами разъяснил им, что тема эта ничуть не оригинальная и «в общем мировая». А главное, «децентрализацией можно заниматься только в том случае, когда сами регионы готовы принимать эти полномочия… Мы сейчас часть полномочий отдаем. Если они приживутся, тогда можно будет выгрузить им новую порцию полномочий…»
И это сказано как раз тогда, когда федеральный центр переваливает на регионы все больше обязанностей, с которыми сам не умеет справиться, но при этом отчаянно противится любой передаче им прав и уж тем более доходных источников.
А ведь именно инициатива и здравый смысл регионов — это последняя в глазах слушателей Медведева надежда на позитивные перемены в России.
Вдокладе, который специально для форума был подготовлен группой иностранных и российских экспертов при поддержке Сбербанка, только один из трех расписанных там сценариев выглядел хоть сколько-нибудь оптимистичным. А именно, экономическое и социальное возрождение регионов, происходящее даже и вопреки бессилию и бездействию федерального центра. Оба других сценария (политический кризис, вызванный столкновением властей с обществом на фоне высоких нефтедоходов, и авральное огосударствление экономики в случае резкого падения этих доходов) выглядят еще более уныло.
Хотя набор этих сценариев не назовешь исчерпывающим, однако попытки Медведева их опровергнуть не были подкреплены никакими конкретными доводами и ни малейшего впечатления на слушателей не произвели. А когда после окончания речи премьера России замдиректора МВФ Липски спросил наконец о том, что у всех на уме: «Почему россияне сами не инвестируют больше в свою экономику?» — Медведев не нашелся сказать ничего, кроме того, что «это «отражение неких бытовых представлений» и «неточная информация».
На самом деле эту информацию подтверждают даже и российские официальные ведомства. Одно только сравнение суммы всех накопленных прямых иностранных инвестиций в Россию, определенных Росстатом на конец сентября 2012-го в $135,3 млрд, с официальными российскими накопленными прямыми инвестициями за рубежом ($78,5 млрд) многое говорит о состоянии домашних наших инвестиционных настроений. А если на эти цифры наложить еще многие и многие десятки миллиардов долларов, которые ежегодно просто эвакуируются из России по всем полуофициальным и неофициальным каналам, то становится ясно, что «бытовые представления» совершенно адекватно отражают действительность.
Российские обладатели денег и активов выводят свои средства за границу в больших объемах и куда охотнее, чем иностранные инвесторы их вводят. И сегодня это не может удивлять.
Еще недавно Россия имела репутацию страны со скверным деловым климатом, но зато с огромными нефтедолларовыми ресурсами в руках властей, а также и с возможностями для ловкой и находчивой части иностранных инвесторов «решить вопросы», найдя дорогу в нужные кабинеты.
Но сейчас не работают даже и эти уродливые правила игры. В Кремле все сильнее колеблются — то ли продолжать разговоры о поблажках свободнорыночному сектору, то ли браться за окончательное огосударствление экономики, то ли открывать экономические границы, то ли совсем их перекрывать.
Чем более накалена политическая атмосфера и чем слабее уверенность властей в самих себе, тем шумнее они раздувают ксенофобскую истерию. По новому закону о государственной измене под нее легко можно подвести любые контакты с иностранцем, в том числе и с иностранным инвестором. Перечень кабинетов, в которых можно «решать вопросы», постоянно пересматривается. Где кончается официально поощряемое сотрудничество с иностранным капиталом и начинается беспощадно караемая изменническая деятельность — не знает уже никто.
В такие времена ехать в Давос с привычным, «открытым для инвестиций» выражением лица и с привычными обещаниями «работать над улучшением делового климата» — дело безвыигрышное.
Даже самые мастерские речи ничего бы не изменили. Впрочем, и речи оказались далеко не мастерскими.
