Цивилизация
Отставка Анатолия Сердюкова с поста министра обороны РФ породила массу самых разных комментариев, в основном связанных с взаимоотношениями элит или предполагаемым началом антикоррупционной кампании в стране. Но все это — только внешний слой отставки, фантики, шелуха. Под этой отставкой есть мощные глубинные корни, уходящие в российскую экономику.
По сути, это поражение российской армии. Поражение, нанесенное не потенциальным врагом, а «заядлым другом» — российской же оборонной промышленностью.
Поражение, которое может иметь долгосрочные последствия и для армии, и для всей экономики.
Реформировать монстра
Кто помнит 90-е годы — помнит и о борьбе за то, чтобы министр обороны страны был гражданским лицом. Это казалось почти неосуществимой идеей. И вот Сердюков стал первым гражданским министром обороны в феврале 2007 года. Он назначался четыре раза за эти пять лет. Пережил трех президентов (или двух, но одного — дважды) и четырех премьеров.
Почему идея гражданского министра обороны считалась такой важной? Армия — чистый потребитель ресурсов. Без какой-либо отдачи. Конечно, пока не настанет война или угроза войны, тогда становится ясно, зачем эти ресурсы были потреблены. Сколько давать армии ресурсов — это всегда решали гражданские лица при формировании бюджета. Но вот как использовать получаемые ресурсы? Это традиционно с советских времен решали сами военные.
От СССР России досталась огромная военная инфраструктура — земли, строения, специализированные институты, образовательная система, медицина и т. д., которая постоянно требовала ресурсов. С ней что-то надо было делать. Армия стала меньше — и из-за демографии, и из-за сокращения срока службы призывников, и из-за изменения задач, стоящих перед ней. Многие элементы военной инфраструктуры стали излишними, чересчур громоздкими, а многие изначально были такими...
С этим колоссальным советским наследием так и не разобрались толком в 90-е годы, не концентрируя финансирование на чем-то важном, а размазывая его тонким слоем по всей инфраструктуре.
Именно поэтому Путину и потребовался гражданский человек на посту министра обороны, чтобы разгрести это наследство. Человек, не связанный с армией и генералитетом, не прикипевший к сложившимся порядкам и способный посмотреть на все свежим взглядом. И способный, не оглядываясь на генералов, проводить жесткий экономический курс в армии.
Реформы в армии предстояли такие, которые вызовут сопротивление, возможно, даже и яростное сопротивление военных. Ведь предстояло «резать по живому» — лишать работы, зарплаты и почета тысячи, десятки тысяч конкретных людей. Ясно, что ненависть к тому, кто это делает, накапливается. Важно, чтобы эта ярость и ненависть были направлены не на Путина, а на другого человека.
Это не первый такой ход Путина. Помните Михаила Зурабова — автора реформы социальных платежей из бюджета и пенсионной системы? Ненависть людей оказалась направлена именно на Зурабова, а Путин, снявший одиозного министра, вроде бы даже набрал очки. Или Чубайс, который был назначен на жесткую реформу российской электроэнергетики. Сделал работу и ушел, проклинаемый старым руководством отрасли.
Именно такого рода функцию — жесткого реформатора, которого потом можно принести в жертву — и должен был выполнить в армии Сердюков. И рано или поздно он должен был уйти.
А Путин, сделавший его руками грязную работу, — набрать очки, уволив неугодного армии министра. Вот это «рано или поздно» настало.
Надо сказать, что Путин дал своим «реформаторам» неплохую «пенсию» — Чубайс сидит в своем «Роснано» на бюджетных деньгах, а Зурабов — посол России на Украине. Найдется работа и для Сердюкова. Так что считать этих людей каким-то «героями-камикадзе» не стоит. Они сделали грязную работу для хозяина и вознаграждены (будут вознаграждены).
Не стоит считать, что у Сердюкова была какая-то своя программа реформирования армии. Откуда она у бывшего директора мебельного магазина, а потом — налоговика? Нет, он проводил политику Путина, и ничего более. Был его «смотрящим».
И чем больше ненависть к нему в армии — тем больше его зависимость и верность Путину.
Впрочем, не стоит считать, что Сердюков не делал ничего сам, а только выполнял приказы Путина. И Чубайс, и Зурабов, и Сердюков имели большую самостоятельность в своих действиях и делали то, что считали нужным в рамках ввереного им хозяином мандата.
И, справедливости ради надо сказать, что к мандату Чубайса и Зурабова можно относиться по-всякому, сам их «мандат» можно даже считать изначально ошибочным. Но то, что делал Сердюков в армии, — сделать было, безусловно, надо. И давно. Я не о конкретных решениях (конечно, ошибки и перегибы были), а об общей линии.
И, конечно, никто из этих троих не был идеалистом-бессеребренником. Знали, на что шли, и иллюзий не питали.
Но Сердюков столкнулся с еще одной проблемой, которой, вероятно, не предвидел ни он сам, ни его хозяин. Он столкнулся с еще одним монстром — российским ВПК, военно-промышленным комплексом.
Битва монстров
Сердюков стал министром обороны, когда российская оборонная промышленность была слаба и разрозненна. Минобороны был единственным заказчиком, а среди подрядчиков была хоть какая-то конкуренция.
Однако курс на централизацию оборонной промышленности Путиным был уже взят. Через месяц после назначения Сердюкова была создана Объединенная судостроительная компания, через полгода – «Ростехнологии». И оборонная промышленность стала постепенно консолидироваться, объединяться, усиливать свое влияние «при дворе». Вместо выбора подрядчиков у военного ведомства стал появляться всего один подрядчик — такой же монополист, как и Минобороны.
Интересы этих двух монстров — армии и оборонки – изначально противоположны. Это естественно, интересы продавца и покупателя противоположны всегда.
Оборонка хочет продать побольше и подороже то, что можно произвести подешевле и без особых затей. Минобороны хочет купить качественную и передовую технику подешевле и полегче в обслуживании. Рынок регулирует такую ситуацию конкуренцией продавцов и покупателей. Но тут в конечном итоге остался один монопольный продавец и один монопольный покупатель. Рынок тут ничего регулировать не может, это изначально нерыночная ситуация. Рынок был уничтожен. Тут все решается влиятельностью и близостью «к царю». Копирайт — Путину.
Правда, у Минобороны еще оставался рычаг воздействия на оборонку — импорт вооружений. И министерство стало все чаще пользоваться этим рычагом, чем бесило оборонку необычайно.
В конце 2010 года президент Медведев подписал новую программу закупки вооружений на 20 трлн руб. за 10 лет, которая предусматривала двойное увеличение гособоронзакупок. И противоречия между Минобороны и оборонной промышленностью резко обострились. Министерство в лице Сердюкова заявляло, что российская армия должна обладать лучшим оружием, неважно, где оно произведено. Российский ВПК не мог спокойно наблюдать, как огромный пирог бюджетных денег проплывает мимо рта куда-то за рубеж.
Глава «Ростехнологий» Сергей Чемезов, а затем и вице-премьер Дмитрий Рогозин много раз открыто критиковали закупочную политику Минобороны. Чемезов даже жаловался занимавшему тогда пост президента Медведеву на срыв контрактов по гособоронзаказу из-за позиции военного ведомства. В самом деле, военное ведомство вело себя, как полагается монопольному покупателю — старалось снижать цены, платить попозже, требовало качества, слало рекламации и т. п. А если что — обращалось к закупкам по импорту. Все же конкуренция с импортом сохранялась.
Но в результате оказывались не выполнены планы по госзакупкам, что фактически угрожало сорвать запланированный рост объема гособоронзаказа.
В отличие от Сердюкова, вполне адекватно выполнявшего свою функцию министра, премьер и президент понимали, что оборонзаказ — не просто прихоть самодержца или следствие паранойи. Для них это был способ подстегнуть российскую экономику, обеспечить рост ВВП.
Ведь чтобы продать военную технику Минобороны, надо ее произвести, а для этого закупить и перевезти сырье, добыть его и т. п. На экономическом языке это называется мультипликатор (умножитель) — когда на 1 рубль госзаказа экономика отвечает ростом на 2—3=-4 рубля.
Российское руководство в принципе не понимает до сих пор, как работает рынок. Что спрос рождает предложение. Что частное потребление — основа экономического роста. Мы снова возвращаемся к парадигме времен застоя, и основой экономики становится госзаказ, а все остальное — от лукавого. Неважно, что потребление людей не растет, хотя растет ВВП. Это детали. Госзаказ — вот суть той экономики, которую строят сегодня наши президент и правительство.
И вот по этой сути был нанесен удар, откуда не ждали — от Минобороны. От человека преданного и активного, выполняющего именно ту работу, на которую был нанят, но вдруг оказавшегося неудобным, срывающим победное шествие своей мелочностью и скрупулезностью...
Победа ВПК над армией
Российский ВПК снял последнюю преграду, которая так мешала ему «впаривать» государству свою продукцию в любом количестве и качестве и по любым ценам. Времена, когда Минобороны было настолько сильно, что пыталось отнять экспорт вооружений у оборонки, прошли. Более того, теперь оборонка отнимает у Минобороны импорт вооружений.
Впредь контракты по импорту вооружений будет заключать не Минобороны, а оборонная промышленность, потому что смысл импорта заключается в повышении уровня промышленности, сказал недавно вице-премьер Рогозин. А мы-то, наивные, думали, что смысл импорта вооружений заключается в росте боеспособности нашей армии!
Последний конкурент российской оборонки в виде импорта ликвидируется. И это — полная и безоговорочная победа российского ВПК над российской армией.
Теперь армия не будет даже выбирать поставщика — только завод, который назначит наша оборонка. А иностранцы-конкуренты перейдут в разряд субподрядчиков наших заводов. Закупать у них подешевле и продавать нашей армии подороже — выгодный бизнес.
Капитуляция или отступление?
Первое, что сделал новый министр обороны Шойгу, это принял решения, которые должны сделать его популярным в армии: уволил часть сердюковских людей, отменил несколько последних решений об объединении и ликвидации образовательных и научных учреждений, решение о переезде Военно-медицинской академии из центра Санкт-Петербурга в пригород, пригрозил вчинить несколько судебных исков по проданной за последнее время недвижимости (по ценам ниже рыночных) и т. п.
Копеечные по сути дела. Но такие важные для создания имиджа «строгого и справедливого».
А еще он почти сразу посетовал, что не может найти общего языка с промышленностью. И затем продолжил сдавать позиции – стало известно, например, что сборку бронеавтомобилей LMV M65 («Рысь») по контракту стоимостью около 1,5 млрд долларов с итальянской компанией Iveco передадут под контроль «Ростехнологий». Планировалось, что сборку машинокомплектов будет производить подведомственный Минобороны завод, теперь же в Италию едут эмиссары, чтобы договориться о переносе сборки на предприятия «Ростехнологий» под видом якобы углубления этой сборки.
Как далеко будет отступать Шойгу?
Думаю, с реформой армии с уходом Сердюкова закончено или почти закончено. Трудно судить, сколько успел он сделать за пять с небольшим лет, а сколько не успел. Информация о недвижимости и инфраструктуре армии, естественно, остается секретной. Однако это как ремонт в доме — он не кончится никогда, пока не решишь его прекратить. Отставка Сердюкова — это явное решение об окончании «ремонта» в армии.
Больше реформы не будет, не тот человек С. Шойгу. Но и отката происшедших реформ — тоже. Хоть Шойгу и генерал, но он не армейский человек.
Насколько новый министр упрется в вопросах качества вооружения, цен и условий поставки? Сможет ли использовать импорт для контроля цен и качества отечественного производителя, или у него выбьют этот рычаг давления? Пока идет явное отступление Минобороны и натиск военных промышленников. Остановит ли и где именно остановит этот натиск Шойгу? На эти вопросы пока нет ответа.
Если Шойгу не упрется, если капитулирует, пойдет на поводу у промышленников — в экономике образуется мощнейшая «черная дыра» оборонной промышленности, которая будет со свистом проглатывать все увеличивающийся поток ресурсов без какой-либо отдачи.
Экономика начнет работать «вхолостую» — без роста потребления населения. И для того, чтобы остановить этот маховик, в будущем понадобится кризис, сравнимый с кризисом 1992 года...
