Цивилизация
Рядовой россиянин успел привыкнуть к тому, что рубль не только реально, но и номинально дорожает по отношению к доллару и другим главным валютам. Так происходило с начала 2003-го до середины 2008-го. Потом была девальвация, которая, однако, успела забыться, потому что с весны 2009-го эра крепкого рубля вернулась и продолжалась еще три года, хотя теперь уже и с некоторыми сезонными колебаниями.
Но вот уже больше месяца, как рубль уверенно идет вниз.
Курс доллара к концу прошедшей недели приблизился к 34 рублям. Это еще не абсолютный рекорд, но только в феврале, марте и апреле 2009-го доллар стоил дороже 33 рублей. Происходящее все хуже укладывается в привычные маятниковые курсовые колебания и все явственнее смахивает на начало девальвации.
Причин для этого накопилось уже достаточно и может еще прибавиться. Курс национальной валюты всегда завязан на цены главных товаров национального экспорта. Главные экспортные товары России — нефть и прочие энергоносители. В марте средняя цена барреля нефти Urals была $123,3, в апреле она снизилась до $117,8, а 1 июня упала ниже $100.
Такой дешевой нефти не было с января 2011-го. Рубль просто не мог не пойти вниз. Что же касается дальнейшего, то при общеизвестной непредсказуемости нефтяной цены факторов, которые могли бы толкнуть ее обратно вверх, сейчас меньше, чем таких, которые способны еще серьезнее ее снизить.
На первом плане сегодня, конечно, очередной всплеск мирового и особенно европейского экономического кризиса. Новая рецессия, охватившая ЕС, перспектива банкротства Греции, обострение обстановки в других проблемных странах еврозоны — все это вместе взятое снижает спрос на нефть и одновременно провоцирует паническое бегство капиталов как с нефтяных рынков, так и из всех ненадежных активов.
Российские активы воспринимаются как ненадежные вдвойне — и потому, что все развивающиеся рынки считаются недостаточно устойчивыми, и по причине особой репутации, сложившейся у нашей экономической системы в целом и лично у Владимира Путина. Поэтому
массированная эвакуация капиталов из страны ослабляет рубль еще более. Сведений о масштабах этого бегства за прошедший май пока нет, но за 12 предшествующих ему месяцев, с мая 2011-го по апрель 2012-го, отток и без того был огромен — $94,2 млрд.
К тому же в фазу стагнации, если не спада, вошла уже и сама российская экономика. По прикидкам Минэкономразвития, снижение российского ВВП, очищенного от сезонных и календарных факторов, составило 0,1% в марте по отношению к февралю и еще 0,1% в апреле по отношению к марту. По данным института «Центр развития» при Высшей школе экономики, ежемесячный спад российского промышленного производства (тоже определенный со снятыми сезонными факторами) составил в марте 0,5%, а в апреле 0,3%. Нет причин ждать, что в мае эти тренды изменили свое направление.
Надеяться на то, что в мировой экономической ситуации вдруг произойдут быстрые и резкие перемены в пользу России, конечно, можно. Но готовиться на всякий случай стоило бы как раз к худшему. Для начала к повторению, пусть даже и смягченному, кризисной волны 2008 года, когда падение нефтяных цен и девальвация рубля соединились у нас с кризисом финансовой системы и спадом экономики.
Само по себе падение курса могло бы как раз послужить лекарством от падения производства. Ведь дешевизна рубля — это дешевизна товаров российского производства и рост их способности конкурировать с иностранными изделиями если не на внешних рынках, так хотя бы на домашнем. Девальвация августа 1998-го стала толчком к стремительному хозяйственному подъему, который начался уже в конце того же года.
Но планомерная борьба наших властей со всеми формами свободного предпринимательства свое дело сделала.
Российская экономика в нынешнем своем окостенелом виде не сможет быстро ответить на новую конъюнктуру рынка, и если россиян и в самом деле ждет серьезная девальвация рубля, то только в комплекте с хозяйственным спадом и сопутствующими ему явлениями вроде снижения реальных доходов и роста безработицы.
«Центр развития» в своем майском бюллетене сравнил 11 индикаторов «готовности России к кризису» в начале 2008-го и в начале 2012-го. По 6 из них эта самая «готовность» оценивается сейчас как еще более слабая, чем тогда. Диаметрально противоположную мысль только что высказал новый вице-премьер Дворкович: «Весь арсенал средств, которые необходимы для борьбы с кризисными явлениями, если они возникнут, у нас есть».
События покажут, кто прав. Но об одном средстве из упомянутого Дворковичем арсенала, оно же один из индикаторов «готовности к кризису», сказать стоит. Это государственные золотовалютные резервы. Огромный их размер (третий в мире после Китая и Японии) был и остается одним из главных факторов доверия к надежности рубля и потенциальным источником стабилизации его курса.
В 2008-м эти резервы были брошены на спасение рубля от немедленной девальвации. В августе того года они как раз достигли исторического максимума ($598 млрд) и за последующие 6 месяцев упали до $386 млрд. Больше $200 млрд было истрачено на поддерживающие рублевый курс валютные интервенции — то ли ради того, чтобы близкие к начальству корпорации и физлица успели запастись долларами по дешевке, то ли потому, что финансовые власти просто не получали от растерявшегося высшего государственного руководства ясной отмашки на быструю и резкую девальвацию. Так или иначе, но тогдашняя девальвация ради приличия была названа «плавной», и доллар, стоивший в июле 2008-го около 23 рублей, достиг максимума (неполных 37 рублей) только в феврале 2009-го.
На этот раз не вписывающийся в мировую экономическую науку «плавный» сценарий вряд ли будет повторен. Международные резервы России достигли годового максимума ($523,3 млрд) в конце апреля 2012-го и за последний месяц сократились всего на $10,1 млрд. Массированных валютных интервенций Центробанк, несмотря на падение курса рубля, в мае не осуществлял и, видимо, постарается уклониться от них и впредь, сберегая по возможности свои резервы. Иначе говоря,
если девальвация продолжится, то она будет быстрее, чем в прошлый раз, двигаться к точке своего логического завершения. А эта точка определяется глубиной падения нефтяной цены и масштабами оттока капитала.
В прошлый раз курс рубля пошел обратно вверх уже весной 2009-го, поскольку нефть снова стала дорожать. Повторится ли такая траектория еще раз — никто, разумеется, не знает.
С достаточно высокой уверенностью можно зато сказать, что власти повторят то, что сделали осенью 2008-го: авральным порядком накачают банки рублевой ликвидностью, чтобы успокоить вкладчиков и притормозить паническое изъятие ими денег.
Обратной стороной этой вынужденной меры может стать добавочный всплеск инфляции, и без того почти неизбежный, поскольку импортные товары в рублевых ценах автоматически подорожают. Не уклониться и от снижения реальных доходов граждан, а также государственных расходов, в том числе социальных.
Уменьшение госдоходов заставит ужать расходы почти по всем главным позициям, включая даже и знаменитую программу перевооружений. Вопрос только, в каких пропорциях. В ставшем известным на днях проекте Минфина предлагается за ближайшие восемь лет уменьшить запланированные было военно-полицейские расходы в общей сложности на 4 трлн рублей, а субсидирование Пенсионного фонда — на целых 7 трлн. Понятно, что власти в любых обстоятельствах будут биться за собственные расходные приоритеты, но ведь народ, если захочет, вполне может их и поправить, и не только в этом пункте.
Кризис подступил близко, но пока еще не настал. Курс рубля падает вместе с нефтяной ценой, но ни тот ни другая еще не пересекли критической черты. И есть еще вероятность, что на этот раз гроза пройдет мимо.
Надо только понимать, что болезнь нефтезависимости зашла слишком далеко и пройти через кризис рано или поздно все равно придется. И что это не только испытание, но и реальная возможность обновления.
