Цивилизация
Четверг, 31 мая, стал для отечественной судебной системы днем гуманности. Кущевский районный суд Краснодарского края в четверг приговорил к штрафу в 150 тысяч рублей Сергея Цеповяза, обвиняемого в укрывательстве убийства 12 человек. А Басманный суд Москвы заменил фигуранту дела об убийстве журналистки Анны Политковской Дмитрию Павлюченкову содержание под стражей на домашний арест.
Причины милосердия в целом понятны. Максимальное наказание Цеповязу по статье об укрывательстве — два года, он пошел на сделку со следствием и признал свою вину. Подсудимый Павлюченков тоже сотрудничает со следствием. У одного много детей и «тяжелое материальное положение», другой страдает хроническими заболеваниями. Так что у обоих судов была легальная возможность максимально облегчить этим людям судьбу, и они ею воспользовались.
При этом оба гражданина причастны к насильственным преступлениям. Для Павлюченкова, судя по всему, это далеко не первый эпизод криминальной биографии. Цеповяз был одним из ведущих членов группировки, руководимой Цапком, которая установила режим страха и террора в Кущевской и поддерживала его много лет. И тут, конечно, есть вопросы к следствию: ведь страшное дело о массовом убийстве было лишь последней точкой в череде остающихся нераскрытыми и безнаказанными преступлений.
Оба суда имели возможность проявить снисходительность, но точно так же и возможность поступить противоположным образом — в этих конкретных случаях продемонстрировать максимальную жесткость. Стоит ли аплодировать им за принятые решения?
Общую жесткость государственной репрессивной машины они ведь ничуть не уменьшили. А она безжалостна к тысячам людей, ни в чем подобном деятельности Цеповяза и Павлюченкова участия не принимавших. Можно вспомнить обвинявшуюся по экономическим статьям тяжело больную Наталью Гулевич, год без всякого судебного вердикта содержавшуюся в СИЗО. Или перенесшего 6 инсультов предпринимателя Станислава Канкия, которому только вчера снова продлили срок многомесячного ареста. Или привести и более резонансные примеры, которых тоже более чем достаточно.
Сидят и девушки, обвиняемые в причастности к панк-молебну в ХХС. Хотя вменяемое им правонарушение не идет ни в какое сравнение с делом Павлюченкова. Что же это за гуманность такая, которая приводит под домашний арест бывшего полковника милиции, обслуживавшего убийц, а молодых матерей держит за решеткой?
Есть соблазн сравнить сумму штрафа, к которому приговорили Цеповяза, с предлагаемыми «Единой Россией» штрафами за организацию и участие в неудобных властям «скоплениях граждан». 150 тысяч и 300 тысяч рублей соответственно (в поправках в КОАП, принятых в первом чтении, неправильно митингующих предлагалось штрафовать и вовсе на 1,5 млн). Все это как-то не укладывается в единую шкалу ответственности.
Система правосудия все же должна основываться на адекватной квалификации того, что такое хорошо, а что такое плохо. И особенно на адекватном ранжировании тяжести совершаемых гражданами проступков и преступлений. Если этого нет, правосудие превращается в дубину, которой судебные власти распоряжаются по собственному усмотрению, произвольно, заботясь только о соблюдении формальностей (да и то не всегда).
Тут даже не важно, руководствуются ли судьи политическими указаниями, экономическими заказами или личными пристрастиями. Важно, что это перестает быть похожим на правосудие.
Монополия государства на насилие оправдана тем, что государство знает, как правильно им распорядиться. Практика насилия — прерогатива силовиков, в случае применения к гражданам — правоохранительных органов. Санкция же выдается судебной системой. И те и другие как будто специально ведут себя так, чтобы их право на свою профессиональную деятельность было возможно менее убедительным. И когда казнят, и когда милуют.
